Не давайте сильным, губить человека, ни правого, ни виновного; не убивайте и не повелевайте убить его, если и будет повинен в смерти. Не губите никакой христианской души. Жизнь и душа христианина священны.
«Завещание детям»:
Владимир Мономах
Появлению смертного наказания мы обязаны Богу. Бог вводит наказание смертью за то, что его дети осмелились съесть яблоко. Казалось, логичнее было бы лишать человека бессмертия в случае с Каином. Но нет. Каин в рассказе обрекается Богом на жизнь. Возможно там, где родственник убит другим родственником, нет иного решения. Он отец, который любит - и убитого, и убийцу, и должен теперь в себе совместить – «несовместимое» – ответчика и истца, адвоката и прокурора, судью и палача. Делегировать полномочия своим детям Бог не желает. Бог уберегает их от такого непосильного бремени, а главное – он уберегает их от ответного убийства.
Прежде чем спешить ответить на вопрос «Нужна ли смертная казнь?» хотелось бы сначала разобраться, какую цель мы преследуем достичь с помощью этой меры наказания. Обычно наказание преследует следующие цели: наказание как месть - своего рода психологическое облегчение; наказание как компенсация за причинение ущерба; наказание как исправление виновного; наказание как профилактика; наказание как экономическая выгода.
1.Наказание как месть.
Человеческой психике настолько свойственно «искать стрелочника» в принципе, что мы с радостью, если дать нам волю, кинемся с топором на любого, кто стоял рядом с убитым молнией. Месть помогает изменить порог чувствительности. Она смещает концентрацию внимания с боли на внешний объект. И, чем сильнее будет эта концентрация, тем меньше у организма будет ресурсов для переживания потери. Но, когда страдания идут на спад, человек остаётся с тем, что совершил в порыве мести. Он начинает себя чувствовать равным «виновнику торжества», он теперь ничем не лучше злодея. Это провоцирует ещё большую ненависть к обидчику, плюс ненависть к самому себе за то, что не сумел сдержаться. Самооценка падает, и на эту же чашу весов приходится чувство вины и фрустрации.
Расплачиваясь убийством за убийство, мстителю приходится нести груз не только личной потери, но и бремя потери родственников со стороны «первопреступника». То есть, количество страданий и страдающих, в случае чрезмерного мщенья, множится с каждой стороны. Месть токсична, она оставляет неизгладимый след на судьбе до семи поколений.
Если всё же месть рассматривать как аргумент, то возникает правомерный вопрос, какое наказание при таком векторе развития, будет являться пределом нашего мщения? Самосуд? Публичные пытки? Или ещё что-то? Мститель всегда намерен ударить больнее. Силу сдачи его приумножает горделивая правота, приравненная помрачённым рассудком к смиренной справедливости. Моральное превосходс-тво спускает с цепи дьявола вендетты! Жаждущий мести, по этой причине, всегда не прав. Для адекватности возмездия он должен предоставить правосудие третьему лицу, чему-то большему и более высшему – государству, судьбе, Богу. Но вот только, государство у нас коррумпировано, судьба непостижима, а Бог милостив. Вот и получается, что высшая мера, при таком раскладе, далеко не про нас, грешных, и до смерти обидчивых.
2. Наказание, как компенсация за причинение ущерба.
Компенсация означает, что мы даём взамен нечто, что может быть равным ущербу. Однако можно ли сопоставить жизнь добропорядочного гражданина с жизнью преступника? Мертвец не накормит «осиротевших», и не заменит им, чем-либо утраченную любовь? То есть, цель с введением смертной казни в этом случае также остаётся не достигаемой. Рудники на этом фоне выглядят гораздо логичнее. Пусть злодей трудится на благо общества, а не отсиживается в аду. Использование труда заключённых на вредных производствах могло бы быть выгодным, если такую работу организовать должным образом.
3. Наказание как исправление преступника.
Исправление за колючей проволокой под прицелом автоматчиков мне видится абсурдным. Понятное дело, что и за пачку сигарет осуждённый станет надзирателя называть мамой, но это не имеет ничего общего с перевоспитанием. Не секрет, что в местах не столь отдалённых осуждённые не исправляются, а проходят школу преступного мастерства. Разумеется, есть отдельные личности, которым тюрьма может стать местом глубокого раскаянья. Но каким образом отфильтровывать тех от других, сказать сложно. Что касается исправления с помощью смертной казни, то это вообще за гранью моего понимания. Ну, разве что по принципу суда над ведьмами - всплывёт или нет после утопления.
Есть ещё один вариант - если слово убийство употребить в виде синонима химической кастрации или лоботомии. В ином случае, могила если и способна исправить горбатого, то уж далеко не в силах расправить сутулость палачу.
4. Наказание как профилактика.
Под профилактикой в нашем случае нужно понимать мысль об устрашении. Чтобы неповадно было остальным. Однако, давно известно, что даже жестокие публичные наказания не останавливали карманников приватизировать кошельки целомудренных зевак на этих мероприятиях. К тому же стоит задаться вопросом, всегда ли преступник по-настоящему ценит свою жизнь. Вряд ли эта мера способна испугать камикадзе. Если бы ценность жизни была, как константа незыблема во все её периоды, то разговор, разумеется, был бы иным. Кроме того, обратите внимание, сколько людей распоряжается своей жизнью - грошево и без «шахидских» замашек; сколько вокруг нас – суицидников по «призванию», по обстоятельствам, по глупости. Вот и получается, что далеко не всегда человек боится смерти; он чаще боится жизни! Кто-то готов жизнь отдать за девушку, кто-то за идею, а кто-то за миг адреналина. Здесь впору не казнить, а спасать заблудшие души. Только счастливого, добропорядочного гражданина и способна, пожалуй, по-настоящему напугать смертная казнь! Поэтому профилактика тяжких преступлений с помощью смертной казни, мне видится, мягко говоря, мало эффективной.
5. Иногда приводят экономические доводы – мол, какого дьявола я должен содержать убийцу дочери!? Резонно. Легче убить и жить припеваючи на сэкономленный процент подоходного налога. Но соизмерима ли такая экономия с той возможной ошибкой, которую может совершить суд? К сожале-нию, такие факты не являются редкостью. При этом человечество теряет не только невинных братьев и сестер, но и лишается веры в справедливость, надежды на оправдание, утрачивает любовь к «ближнему» и высокий духовный ориентир - «возлюби врага своего, как самого себя». Мы платим не за сытую жизнь заключённого, а за свою веру, надежду и любовь.
Есть ещё одно немаловажное замечание. Учёные обратили внимание на то, что преступник и полицейский – психологически очень схожи. То есть, люди с наклонностью противостоять любым запретам, идут служить в правоохранительные органы, для того чтобы легально нарушать любые ограничения. Если это так, то, создавая условия, где одна половина (латентных преступников) караулит другую половину преступников, весьма выгодна для общества. Мы платим за то, чтобы другая половина (латентных преступников) не стала на путь бесчинства.
Раз речь зашла о психологии, то хотелось бы поделиться кое-каким наблюдением в рамках своей профессии практикующего психолога. Когда приходится работать с теми, кто потерял кого-то из очень близких людей, страдания клиента уменьшаются в том случае, если удаётся примирить в его сознании образ убийцы с образом жертвы. Убийца и жертва связаны кровью, как родственники. Они, как ни странно, тянутся друг к другу и готовы принять свою судьбу такой, какая она есть. Клиенту становится легче после того, как он начинает осознавать, что его ожесточение против судьбы жертвы - есть лишь дерзость, которая не даёт возможности примирить души двух сторон. Впрочем, на словах данное наблюдение понять весьма не просто, поскольку здесь важна не логика, накаченная силой интеллекта, а конкретное состояние переживания травмирующей ситуации на собственной шкуре.
Человек наивно считает, что без недугов, смерти, волнений и преступности он станет счастливее. Мы уже с детства пытаемся оградить своё чадо от холода, голода, микробов, «безденежья», и прочих «ужасов». Для тех, кто всесторонне хотел бы разобраться в нашем вопросе, советую ознакомиться с теорией ноосферы Вернадского, в которой речь идёт о том, что всё во вселенной тесно взаимосвязано. Мы мало знаем, как устроен вселенский механизм жизни, но при этом готовы ей бездарно рискнуть, потакая сиюминутному порыву. Если для природы преступник необходим в принципе, то пусть он будет, но будет в тюрьме. Мы платим не за то, чтобы он жил, а за то, чтобы природе не было надобности создавать нового злодея. Преступник должен жить, для того, чтобы мы жили в мудром балансе добра и зла.
Прежде чем ответить на вопрос - нужна ли смертная казнь, мы должны ответить на вопрос, кто мы – Россияне и кем стремимся стать. Нам выгодно развивать культ силы или духовности? Какая вера, религия, нравственность, законодательство нужны нам для верного достижения этой цели? Убить или помиловать необходимо для того, чтобы цель стала ближе, а мы счастливее? Если мы верим в жизнь вечную, называем себя Христианами, и каждый день молимся перед изображением смертной казни, то нормы только человеческой справедливости для нас не должны быть абсолютны. Тогда возникает большое сомнение, что такая мера наказания улучшит нашу жизнь.
Геннадий Дорошенко