Приземлила
Хочешь, Луну обогнув на хвостатой комете,
звёздному Льву подмигнём и, потрогав рукой
спины идущих по млечной дороге Медведиц,
вместе покормим с ладоней Пегаса нугой?
Хочешь, свернём на часок навестить Андромеду,
вкусного чая попьём с голубым молоком
или, к Возничему сев в золотую карету,
по зодиаку к Стрельцу долетим с ветерком?
Может быть, хочешь умчаться со скоростью света
вместе со мною парсеков за пять от Земли?
Там возле жёлтой звезды есть живая планета.
Вместе с тобой, мы на ней поселиться б могли.
Встретились взгляды. Померкли далёкие звёзды.
Ноги лизнула, на пляж накатившись, волна.
Ты прошептала: "Мой милый, мне хочется прозы,
и на Земле нам отмерено счастья сполна".
Наивный наш роман
Безумно длинный день в мешке уносит солнце,
как в сказке хитрый лис за тёмные леса.
Не видя деревень, бегут как марафонцы,
издав протяжный свист, вдогонку поезда.
Нам некуда спешить: лежим на сеновале,
глядим, как на закат змеёй ползут огни.
Пускай росою сныть забрызгала сандалии,
восторженно блестят глаза, и мы — одни.
Баюкают сверчки. Притихло мелколесье.
Но как возможно спать, ведь крылья за спиной,
и звёзды-светлячки зовут нас в поднебесье?
Приятно помечтать под жёлтою Луной.
Полночный самолёт подмаргивает хитро.
По полю расстелил июнь густой туман.
Прохлада не возьмёт. Стал общим тёплый свитер,
объятием скрепив наивный наш роман.
Не долог счастья миг. Заря скрывает звёзды,
а бриз спешит слизнуть туманные слои.
— Смотри, идёт старик. Бежим пока не поздно!
— Постой же, не забудь сандалии свои!
Вечерело
Вечерело. Февраль хозяйничал.
А по улицам ветер северный.
Догорало зари пожарище.
Вниз смотрела Луна рассеяно.
В неприметном пальтишке с воротом,
средь домов и витрин сияющих,
заблудилось в огромном городе
счастье — самое настоящее.
Ходит, ищет кому довериться,
где согреться от одиночества,
а в попутчицы лишь метелица
заунывно поет и просится.
Только сон навевает песнею,
а уснёшь и ледышкой сделает.
Рассуждая так, дверь подъездную
приоткрыло, вошло несмелое.
Может здесь кто во мне нуждается?
Жизнь не каждому — чаша полная.
В дверь стучит осторожно пальцами.
Открывают, а взгляд, как молния.
Пригвоздил и вопрос:
— Чё надо те?
— Извините. Судьбы ирония:
дом я спутало. Понимаете?
Дверь захлопнулась. Может вовремя?
Тук тук тук — сапоги по лестнице.
Вид печальный, глаза усталые.
Зазвенели ключи железные.
— Извините, просить не стало бы,
но замёрзло, прошу участия:
не могли б до утра приют мне дать?
— Бог, спаси от такого счастия:
незнакомого на ночь к себе пускать.
Этажи обходя с надеждою,
в двери робко стучало бедное.
Об услуге просило вежливо,
а в ответ всё слова надменные.
Не нашлось никого из жителей,
тех, чью душу мольба пронзила бы.
Кто-то паспорт просил: покажите мол.
Кто выталкивал гостя силою.
Пригорюнилось счастье: все они
заменили сердца железными.
Прочь ушло, грубым словом встречено,
счастье зябким февральским вечером.
Вредный будильник
В городе дождик вымыл асфальт с утра.
Только напрасно: ветер листвой сорит.
Клён полыхает, словно огонь костра.
Лето, прощаясь, в этом огне горит.
Рыжая дева жжёт во дворах листву,
вешает стразы, ветви рябин склонив.
Светятся гроздья. Не удержусь, сорву.
Чмокнет листочком осень: выходит жив.
Зеркальцем солнца с неба сигналит вниз.
Локоны света, на две разбив косы,
свесила, будто дразнит: "Скорей
коснись!"
Крылья бы мне — подняться до егозы.
Словно услышав мысли мои, с небес
мостик спустила — радугу в семь цветов.
Радость моя, прости не позволит вес,
хоть я и меньше туч — голубых китов.
Та лишь смеётся, с ветром пустилась в пляс.
Кружатся листья — блёстки её одежд:
золотом блещут, медью ласкают глаз.
Лебеди клином — белый летит кортеж.
С неба спустилась (ярок румянец щёк),
тёплым дыханьем греет озябший день,
рядом присела... В этот момент — щелчок.
Вредный будильник счастье
спугнул: "Трень-трень".