Глава 1
Весь год мечтанием одним
Увидеть край, что так любим,
Что дорог мне, как херувим,
Я был, мои друзья, гоним!
Судьба с улыбкой на меня
Смотрела будто, и храня,
Возможность вновь мне создала
Увидеть горы и дола.
В сей разтуристов восемнадцать
По тропке стало поднимать
Маршрут поставив пред собой,
Богатый дивной красотой.
«»
Внизу ущелья, средь скал,
Гремел и рокотал Чаткал,
Его лавины грозный вал
Себе дорогу пробивал.
Всей силой он негодовал,
Коль кто дорогу заграждал,
И спешно нёс потоки вод
С вершин, залезших в небосвод,
В низины чудные, туда,
Где нужен был он, ведь вода
Способна жизнь дать плоду,
Который есть венец труду.
«»
На фоне сей реки отряд
Остановился ночевать.
И вот-ночь первая в горах?!
О ней я мысль ласкал в мечтах,
Лелеял, нежил целый год,
Теперь же звёздный небосвод,
При рокоте чаткальских вод,
Наше ущелье освещал
И будто нежно нам шептал:
«Я целый год отряд ваш ждал,
Чтоб слышать славу, звук похвал,
Тому, кто чудно всё создал,
Тому, кто жизнь всем вам дал!»
«»
Я, слыша шопот, уж лежал,
Хребет мой камни осязал.
А Карлсон что-то бормотал,
А кто-то сладко засыпал...
Проснулся я, уже светало,
Уж солнце за горой вставало,
Однако сон наш охраняя,
Луч колкий в глаз не пропуская,
Ущелье чудный день вещало.
Я тихо встал, и Морган тоже
При сём своё покинул ложе,
Он за сучками поскакал,
Я за водою побежал.
«»
Тропа к речушке непокорной,
Травой была поросша сорной,
Иль сыпким щебнем всё вокруг
Устлано было, так что вдруг
Я прыгал, как младой архар,
Спеша к воде, над коей пар,
Холодным облачком клубился;
И может лишь песчинки в год
Трудом упорным из пород
Он уносил в потоки вод.
Он, как умелый ювелир,
Точащий даме сувенир,
Тот камень день и ночь точил,
Уступы все поотпилил.
Теперь тот камень укрощал
Поток, бегущий вниз от скал,
И тенистый венец сажал
Волне, что в центр направлял.
«»
Когда вернулся я с водой,
А Морган дров принёс с собой,
Тогда очаг мы смастерили,
Дечушки супчик нам сварили,
А Блейк, протёрши глаз, начал
Писать, как чуден наш привал,
О том, что добрый друг наш Карлсон
Во сне упорно дрался с барсом,
О том, что ночью спала Эли
В чуть липкой, с запахом, постели,
Чей запах, цвет желтка яиц
Напоминал домашних птиц,
Которых здесь на фоне гор
Увидеть было сущий вздор.
Н с миной мудрого поэта
Всё созерцал кругом при этом
И признавал то чудом света,
Что Карлсон рядом рисовал
И есть при этом не желал...
«»
Да, потому, когда отряд
По тропке выстроился в ряд,
То Карлсону отдали в руки
Все помидоры на поруки,
А наш добряк, одев картуз,
Хоть мысль была уменьшить груз,
Всё точно, честно сохранил,
А по пути лишь все ценил.
«»
Глава 2
Уж мягче рвался вниз Чаткал,
Рекой равнины будто стал,
Волной он гравий омывал
И гулко песню щебетал.
От этой песни верно Павел
Свою задумчивость оставил,
И когда встали на привал
Собаку крупную ласкал
И нежно Таней называл.
Пришли к притоку Ак-Булак
С Чаткалом он вступал в контакт,
С водою чистой, как кристал,
Он в мутненький Чаткал впадал.
«»
Впервые разумом я вник,
Как чистота мутнеет в миг.
Представил я тут тех людей
И тех невинных всех детей,
Что с чистым сердцем в мир идут
И верно думают, живут?!
Но разве можно чистым быть,
Где всё неправдою кишит?
Обыкновенно? – Невозможно,
Но с силой Бога всё возможно:
Он может путь наш оградить,
От зла, порока сохранить,
И будешь жить средь зла и горя
Как пресный сельдь в солёном море.
Вот как в природе человек
Канал может создать, отсек,
Чтоб чистой воду потреблять
И куда надо, направлять.
«»
В притоке вдоволь накупались,
На воду гладя, любовались,
Потом же узкою тропой
Пошли вперёд мы в самый зной.
Стремилось солнышко в зенит,
Горячим был земли гранит,
А мы с большими рюкзаками
По тропке гулкими шагами
Шли вверх, глотая горький пот,
Который мерно тёк нам в рот.
Порою мысль на ум прийдёт:
Что умный гору обойдёт,
Что за спиной с такой поклажей,
Ходили грузчики на баржу...
Но мысль отгонишь быстро эту,
На мир же бросишь взгляд поэта,
И снова вьётся дух мой ввысь
И вольным быть хочу, как рысь,
Хочу в скафандре плавать в море,
Вести с акулой разговоры,
Потом опять спешить к горам,
К тенистым тропкам и хребтам.
Пусть верный друг будет со мной
И с ним до крышки гробовой
Ходить хочу я и мечтать,
Как лучше жизнь мне познать!
Хочу метаться и страдать,
Как ветер по миру витать,
Хочу мир видеть, как он есть
От недр земли до синь небес!
«»
Я так мечтал, пока шагал,
Когда же встали на привал,
То пульс в моих висках стучал,
И каждый здорово устал,
Но молча, чтоб никто не знал.
Купаться сразу же пошли,
Ныряли, брызгались,плыли,
Пока все силы, бодрость вновь
К нам возвратились, в жилах кровь
Струилась снова с прежней силой
И всё вокруг нам было мило.
И даже Карлсон – альпинист
Нырял впервые носом вниз
При этом весь живот краснел,
Нырять он после не хотел.
«»
Когда опять пошли вперёд,
То меньше жару небосвод
Нам посылал, мы любовались
Всем тем. Что сказочно казалось.
Вокруг же сотни валунов,
Как одни буквы разных слов,
Глядели с почвы тут и там
И позволяли мягким мхам
По ним дорожкою стелиться
А в ум наш мысли той вселиться
Что эти камни простоты
Часть всей великой красоты.
( Лили, согласна ль с этим ты?)
«»
Средь рощицы зелёных нег
Остановились на ночлег,
То был реки песчаный брег.
И сразу наша медсестрёнка,
Будто на камушек Алёнка,
Садилась и нас всех лечила,
Всем все болячки зеленила
И витаминками кормила
( Ах жалко, что их мало было)
И этим всех нас исцелила,
У нас менялся сразу вид
И появлялся аппетит,
И мы рысцой к столу спешили
А там с девчатами трудились,
Пока не скажет нам шеф-повар:
К столу, друзья, еда готова!
А мы на камешки садились
И пока ели, всё хвалили.
«»
Потом посуду ж надо мыть,
Кто же хозяйкой хочет быть?
« Я, нет лучше, я, а может я?!!!»
Кричат тогда мои друзья,
А Карлсон громче всех кричит,
Ведро берёт, к воде спешит
И трёт, пока то не блестит.
Наверно звук песка о цинк
В нём предков пробудил инстинкт,
И потому под звон гитары
Он с Блейком песню пел на пару,
Как пели может лаутары,
С грустинкой и листком в руке
На незнакомом языке.
Им от души рукоплескали,
На бис повторно вызывали,
Когда ж они концерт кончали
Мы с Витей, Бендером, купались,
Потом в мешки свои вползали
И до утра в них крепко спали.
А утром лишь посуды звон
Мог разбудить медвежий сон.
«»
И чудной сказкой, друг, поверь,
День после, помнится теперь:
Средь рощ берёзовых, лесков,
По вдоль песчаныхберегов
Мы шли тот день, не уставая,
В плену природы отдыхая.
И аромат цветов вдыхая,
И пенью пташечек внимая.
Под вечер тропка привела
К концу ущелья, где жила
Владыка быстрого Чаткала
Она снегами обладала,
Которыми реку питала.
«»
Глава 3
Алямский слева перевал
Нам много нового вещал,
Что каждый как–то представлял...
Мы встали рано поутру,
Чтоб подниматься не в жару.
И в знак того, что провиденье,
Нам шлёт своё благоволенье,
В тот день луч солнышка горячий
Прикрыт был облачком висячим.
И мы в подъём, что без воды,
Вложили меньшие труды.
Тропинка круто вилась вверх
Согнулись мы, рюкзак поверх.
И шаг за шагом, друг за другом
Мы шли наверх, тропинкой юга.
«»
А Карлсон силы собирал
И камни вниз в Чаткал бросал,
А Блейк с восторгом наблюдал,
Как камень горки сокрушал,
Как пыли столб за камнем вслед
Вился. Мы говорили, это вред,
Но он считал это за бред
И новый вслед за ним бросал,
Зато как пенился Чаткал,
Как в воду камень залетал.
Мы тоже камню вслед смотрели,
Потом шли вверх и вновь сопели.
«»
Но стоит бросить взгляд назад
И видишь стройный горный ряд,
Лагуны снежные в тумане,
Хребтов изогнутые станы,
Поросший лесом скат хребта
Лиловой зорьки цвет утра
И пар над вьющимся Чаткалом...
А впереди видны обвалы,
Кустарник дикий, мхи на скалах,
И солнца бледные лучи
В ветвях изогнутой арчи,
Таящей древности ключи.
«»
И вот подъём наш завершён,
Казалось, каждый утомлён
И должен сесть, чтоб отдохнуть
Но стоило на мир взглянуть!?
И я представил, будто в рай
Попал я как-то невзначай:
Лужайка, где из-за цветов
Чуть виден зелени покров,
Где покоряет ароматный
И чистый воздух, так приятный.
И где кругом со всех сторон,
Как стражи горы шлют поклон.
Хотелось просто обувь снять,
Чтоб красоту не запятнать!
Так мы забыли, что устали,
Наш лёгкий мячик в руки взяли
И долго в волейбол играли,
Пока наш старший нам сказал,
Что этот кончился привал.
«»
Вперёд опять мы зашагали,
Попить мы здорово желали.
Травинку Виктор начал грызть,
Чтоб как-то жажду утолить,
А Эргард, будто следопыт,
Мог всё цветочки находить,
Которых сказочный Алям
Рождал в избытке тут и там.
Их цвет и запах в меткий час
Меня вводили как в экстаз.
А как я сильно пить желал,
Я жаждал и осознавал,
Что также должен жаждать я
То слово жизни, всех любя.
Прошли недолго мы, и вдруг
Родник журчащий слышит слух,
Как с упоением я припал
К воде и жажду утолял,
И как приятна мне тогда
Была холодная вода!
«»
Родник холодный дух поднял
И вновь я в чудный плен попал
Хозяин, сказочный Алям,
Со мной гутарил, будто сам,
И я, как пленник отвечал,
Что в жизни раньше не видал
Таких красот, и как закон
Фортуне шлю за всё поклон.
Особо нравились долины,
Они чисты и так невинны,
Что думаешь никто не смел
На бархатистый их удел
Ступать, а наш учитель захотел
Над ними пташкой полетать
И их, летая, созерцать.
Прошли немного мы, и что ж
Покапал с неба лёгкий дождь,
Покапал чуть, за ним же сразу,
Будто по нашему заказу,
Луч солнца в каплях стал сверкать
И в блеск Алям наш наряжать.
Мы были будто в Божьем саде,
Где всё в сверкающем наряде,
Блестят где в зелени цветы,
Деревья, травы и кусты –
ТО БЫЛ ВЕНЕЦ ВСЕЙ КРАСОТЫ!
«»
И спуск с Аляма чуден был,
Я чуть капкан не зацепил
И вместе с Бендером скелет,
Быка, прожившего пять лет,
Мы поднимали, изучали,
Потом мы вниз гуртом бежали,
При этом за руки держались.
И мне казалось, что порой
Бегущий Бендер удалой,
Бежал, как детка, в руки к маме,
Вширь разведёнными руками
И с благодарными глазами.
Спустились мы, а нас уж ждал
Кок-су холодный, чистый шквал.
Там наслаждались мы водой
Нам ставшей год назад родной,
Чей вкус и цвет воспет уж мной.
Мы с Бендером там над рекой
И под берёзкой молодой
Друг другу руки крепко жали
И клятву верности давали.
«»
В тот день ещё мы Голубое,
С кристальной, снежною водою,
Видали высоко в горах.
Там, на пустынных берегах
Разделись мы и искупались,
Потом же вместе удивлялись,
Что от водички мёрзнет рот,
А тело лишь приятно жжёт.
И средь пустынных тех берегов
Следы виднелись кабанов,
А близко за хребтом лежали
Снега, мы очень бы желали
В снежки в июле поиграть
И снег руками подержать.
Но поздно было, вечерело,
И солнце за гору уж село
И потому, оставив брег,
Мы поспешили на ночлег.
«»
А на другой день до Щели
Отрядом дружным мы дошли,
И там мы сутки отдыхали.
Конечно, в волейбол стучали,
А Люся с Лорой – как играли!
Но мы с Вальтушей подкачали,
А то б ребята поиграли.
Опять ловили рыбку там,
Но поплавок не прыгал сам,
Зато:
Сварили Эли с Лилей плов,
Такой чудесный, что без слов
Не ел такого в жизни я,
Поверьте мне, мои друзья.
«»
А наш учитель нам во всём
Примером был. Он там прыжком
Нечайно ногу выбил так,
Что наступать не мог никак.
И мы подумали тогда,
Что не сочтём того труда
И на носилках понесём,
Но он был этим удручён...
И потому другим уж днём
Бинтом он ногу затянул,
На Требзи с Аликом взглянул,
Лицо довольное создал
И по тропе заковылял.
И так километров пятнадцать
Он шёл, не думая сдаваться,
Остановившись на поляне,
Где ночь последнюю с горами
Мы провели, и где часами
Мы песни пели у костра,
Стихов была тогда пора.
Там вспоминали, веселились,
Когда ж дровишки истопились,
То с грустью спать все удалились.
И пока ерзали в мешках,
Всё говор слышался в ушах.
«»
Но вот последний день настал,
А как бы сильно я желал
Побыть ещё средь чудных гор,
Где всё ласкает мило взор,
Где каждый шорох, даже шум
Приятно действует на ум.
Но день упорно ускользал,
И это Карлсон понимал
И постоянно отставал,
И каждый шаг нас приближал
К концу счастливого туризма,
Просторов вольных, альпинизма.
Да, трудно было расставаться,
Но как всё вспомнишь, улыбаться
Широко, всей душой начнёшь
И благодарность Богу шлёшь!
«»
И ЧУДНЫМ СИЯНИЕМ ВЕСЬ ЭТОТ ПУТЬ
СТОИТ В МОЕЙ ПАМЯТИ, ЕСЛИ ВЗГЛЯНУТЬ,
ТО СНОВА ВСЁ ЖИВО В МЕЧТАНЬЯХ ВСТАЁТ
И ТРЕПЕТ, И РАДОСТЬ МНЕ В СЕРДЦЕ ДАЁТ.
Караганда – Газалкент, 5.10.74