Окрест окутан пеленой московской седины
И глыбы полные вины в себя погружены,
И снятся сны всему тому, что скрылось невзначай,
И чай остыл, ему б не стыть, оказия, печаль.
Бесплодных споров в тишине не слушать бы, а нет,
Опять гудит повальный бред у сквера сигарет,
Доносит ветер женский крик из штолен метро-шахт,
И тут тупик, и там тупик, не выбраться никак.
Мой друг отчизне посветил и сел на 8 лет.
И будет тысячи побед, шахид ты иль скинхед,
Не парся над своей судьбой, дерьмо преодолев,
Не первый ты и не седьмой, пусть светский ты и лев.
Будь 10 тысяч чьих-то слов в немую пустоту,
Если педальный ты, как лох, – то я тебя пойму.
Важна мне очень твоя грусть и слёзы, и печаль,
Твой твиттер важен и фейсбук, и твой остывший чай.
Напишет шнягу сисадмин, товарищ и поэт,
Пропойца, блогер, господин: «Я вижу белый свет…»
А не вижу нифуя под градусом хмеля,
Одно лишь пьяное мурло глазеет на меня.
И слышатся мои слова в ямбическом огне,
И ложь, и слёзы, и война в бульварной ****не,
И тёрки пьяные, базар, изящностью полны,
Девиц влюблённые глаза, и их кривые рты.
И дела нет, как выйти в свет под лампой фонаря,
И заторчать, как все торчат, быкуя втихаря,
Зарыть свой сказочный балдёж с ухмылкой на устах,
И как потёмкинский коттедж преодолеть свой крах.
МН