В полковом оркестре с самого рассвета
Мы готовились ко Дню Победы в мае.
Я сидел на месте третьего кларнета:
Шостакович. «Ленинградская». Седьмая.
В нотном стане ровный след пяти полозьев,
Хлебных крошек четвертинки и осьмушки.
Словно брошенные санки на морозе,
Вдоль дороги стыли паузы-горбушки,
Всё настойчивей звучала канонада,
Выли резкими сиренами тромбоны,
Барабанные зенитки Ленинграда
Не жалели музыкальные патроны.
Не «нашествие» мне виделось, а люди –
Сотни тысяч, уходящих прямо в небо,
И фортиссимо валторновых орудий
Грохотало как возмездие за дедов,
За бомбёжки, за предательства и голод
За пожары и распятую Отчизну,
За разрушенный величественный город,
И глаза детей, прощающихся с жизнью.
Гром гремел, не доставало только молний,
Весь оркестр играл, как будто перед смертью…
Полстолетия прошло, но я запомнил,
Как за Питер свой сражался на кларнете.
Со времён солдатской службы оркестровка
Безнадёжно затерялась - где, не знаю,
Но всегда, когда иду на Пискарёвку,
В голове звучит та самая - Седьмая.