в два или три
но максимум четыре такта
раз два три четыре
и увядающим шепотом
как я люблю
сирень твоих дорог
пока еще
в тебе
не окаменела
многоцветная кладка
я её кожу чувствую
глубиной
того что я
того что осталось
после того как ты ушла
заметая следы
каменной кладкой
неисповедимой
на каждом углу
во мне ростущих дорог
на каждой спирали
этих безвестных молчаний
я исполнен тобой
твоим телом
и нерестом гроз
приносящим мне
что-то большее чем
вдохновенье
что-то большее
чем просто шепот
игры в увяданье
когда стены проснулись
и выжимают из звука
влажные тени
просто меня позови
дай мне знать
ты со мной
ты не спишь
тебе не нужно страдать
говорить что
огонь это тьма
что мы потеряем
даже память имени
в них глушь
обращается к тебя
как будто бы
как любо
всматривается откровенно
устраняет изъяны
и любит так горячо
так безымянно
так нелепо
что когда я вернулся
не в пору
ты лежала навзничь
прижималась к
пространству рыб
и плакала
зачем ты так плакала
тонула в лезвиях плача
и выходя на
ревнивую сушу
пела высокими струнами
беглых русалок
о гибели
о возрожденьи
о маленьких ангелах
в глуши потерявших
свое естество
и ставших шагреневой кожей
стонущей
ноющих
презирающих
безвовзратность времен
поющей
голосами познания
о полной гибели
всего что не уставало
мечтать
я тебя видел
с распущенными волосами
нагую
на спине многоголосых
валькирий
в извержении
зрения
в необретенных злаках
на них болезных
без них
нам конец
мы даже подняться
не сможем
на середину
горы
мы годами
будем растить
наши жалобы
полные грубости силы
нам в них превращаться
слетаться
в горнило морей
жить изподтишка
но полной силой
чтобы не жалеть о будущем
не стонать безучасно
и не обрастать сталью
гнилью швыряющих смерти
болот
так не бывает
это только кажется
что я растекаюсь
как свет
по следам
казнящих нас всех
ни за что ни про что
мелочей
я не такой
я просто забылся
застыл
перестал понимать
превратился в тебя
заговорил свою боль
вырыл себе могилу
отрубил ненароком
пальцы ревнивой
лапатой
нашел девушку
в бабьем яру
и унес ее
в горы
там где
даже воздух
коряво дышит
где пики горы
жалеют нас
ничто не переживших
где нас ни себя
ни тех погребенных
под копытами
табунных обраков
жалеть больше не надобно
нараспев
в косах твоих
заблудилась ласточка
а нам блудить
надоело
мы решили
испить хороводы
зажать свозные раны
выхаркать черную кровь
растаявшим горлом
и решившим
и больше уже сюда
не возвращаться
в это безумное
никогда
но мы все же вернулись
не вынесли раздуки
с местом
мы просто переставили
мебель
приготовили ужин
и засели смотреть
последние приключения
ветра
в нашей погибшей
земле