Мы идем.
У обочины люди,
Их офисы и их хижины,
Их дачные участки и ады,
Их списки задач и их прошлое.
Все размыто, и нам, почему-то, весело.
Мы бежим,
Срываясь на танец.
Нас много - нас больше.
Не очень слышны снисхождения
От тех, кто, кажется, заслужил уважение,
И не внимательны мы к молчанью о помощи.
Мы играем
В любовь и в куклы.
Смотрим на себя несерьёзно
И бродим по городам бесцельно.
По городам, что переполнены целями.
Нам вполне спокойно в кругу друг друга.
Мы расходимся.
А потом собираемся.
Состав меньше, но не заметно.
Амбиций больше, но лишь временами.
Теперь кто-то задорней, кто-то печальней,
Но все старые глупости как прежде смешные.
Мы выясняем
Новые подробности.
Стыдливо прячем эти адамовы яблоки.
Об этом не должны прознать взрослые,
О том, что интересного есть по обочинам.
Все эти офисы, хижины, ады, дачи, задачи...
И прошлое!
Прошлое!
Прошлое!..
Мы брошены -
Каждый по-своему
Кто человеком, кто - людьми,
Кто-то чувством, другие - надеждами.
Но смеемся так же над чем-то глупым.
Лишь доигрались в любовь и проиграли в куклы.
Мы срощены
Со своими страхами.
Комплексы диктуют помыслы.
Нас таких все ещё больше, чем их.
И с горделивой опаской мы смотрим
На этих столь отдаленных от нас несчастных.
Мы смотрим вокруг.
Мы смотрим с улыбкой
В пыли какой-то обочины.
А где-то рядом
Под наши снисхождения
Какая-то толпа
Следует куда-то дальше.
Я скорчился.
В очередной раз
За смехом кто-то из нас
Спрятал что-то серьезное.
Тайну, которую мы неприемлем.
Но никто, кроме меня, не изменился в лице.