Советские восьмидесятые. Хутор. Под раскидистой сливой сидят пожилые дамы, разговор ведут.
-- Ну, бабоньки, наконец-то и я испытала настоящее бабское счастье! -- говорит одна.
-- Что стряслось-то? -- спрашивают.
-- Муж пить бросил, вторые сутки не пьёт! -- слышат в ответ.
-- Иии, подумаешь, счастье, Эдакое счастье мы испытываем по нескольку раз в неделю: как проспится, протрезвеет -- вот и счастье.
-- Ваши от случая к случаю, а мой-то глушил беспробудно. А позавчера, представляете, заявил: "Всё, Зин, завязал. Отныне ни-ни!" И что бы вы думали? Держится. Второй день, что стёклышко. Ну, не счастье ли это?
-- Счастье, счастье! Да ещё какое... Охх! -- завздыхали бабёнки, а баба Алёна горестно: --Выходит одна я обделённая -- нашего счастья бабского не познала. А всё потому, что мой увалень за всю жисть свою только и выпил, что кагора ложечку и то во младенчестве на причастии...
И все сочувственно загудели, а Катерина сказала:
-- Гляньте, гляньте! Машка свово выгуливат.
И все обернулись, и все увидели: По улке идёт Машка под руку со своим Стёпкой... В кои-то веки они вот так! Неуж-то и Стёпка завязал? Охх!
И вновь все вздохнули.
-- Далеко не пойдут, -- сказала Катерина, -- до сельмага и назад, и Стёпку в вольер...
-- На цепь, што-ля?
-- Да нет, не на цепь, в избу -- под присмотр свекрови.
-- Бережёт...
-- А как жа.
-- Странный он у неё какой-то; восьмого марта с Новым годом её поздравил...
-- А она чаво?
-- Да ничаво... Дураком обозвала.
-- Оххх! -- прошелестело под сливой.