Спадали с запястий и с ног цепи падали,
Как листья с увядших цветов,
А юноша спрашивал молча – а надо ли?
Беспечно глядел на врагов.
Но кормчий, увидев, что цепи не держатся,
И кольцами вьются у ног,
Воскликнул: «Несчастные! Что же мы делаем!
Не видите, это ведь бог!
Не Зевса ль схватили мы, бога великого?
А, может быть, он Аполлон?
Мы, точно, натерпимся ужаса дикого,
Коль в лапах у нас Посейдон.
Наш пленник не прост – не похож он на смертного,
Он явно один из богов,
Живущих на склонах Олимпа пресветлого,
Таких нам не нужно врагов!»
Со злобой ответствовал кормчему мудрому
Жестокий пират-капитан:
«Презренный, держи судно к ветру попутному!
Быстрее крути кабестан!
Дойдём до Египта, до Кипра и далее
Под ветром идя поскорей,
Покинув Тирренское море Италии,
Прибудем мы в Гиперборей.
И там продадим его, юношу нежного,
С вином отдохнём, и тогда
Мы ветра дождавшись попутного свежего,
Вернёмся с богатством сюда»
В открытое море корабль свой направили,
И ходко по волнам пошли,
Свой берег привычный надолго оставили,
В жемчужной туманной дали.
Вдруг чудо случилось вовек небывалое –
По палубе и парусам
Вино потекло ароматное, алое,
И запах пошёл к небесам.
Разбойники в страхе и в недоумении
Раскрыли поганые рты,
Застыли столбами вдруг в оцепенении,
Увидев на мачтах кусты.
Покрылись ветрила зелёными лозами,
И листьями выткан узор,
А под винограда тяжёлыми гроздьями
Весь парус расцвёл как ковёр.
Уключины вёсел обвились гирляндами
Прекрасных пахучих цветов,
Вожак-капитан в страхе, видя неладное,
Уж выпрыгнуть в море готов.
Просили разбойники мудрого кормчего,
Чтоб правил на берег скорей,
Но поздно просить и поклонами корчиться –
На палубе стая зверей:
Медведя косматого морда разбойная
Разверзла свой страшный оскал,
А юноша милый с улыбкой спокойною,
Вдруг львом огнедышащим стал.
В прыжке лев догнал капитана пиратского,
И в клочья его растерзал.
Разбойники, полные ужаса адского,
Притихли, как кормчий сказал.
Без всякой надежды на жизнь и спасение,
В волну все попрыгали вмиг.
Матросов простил Дионис, в утешение
Он сделал дельфинами их.
А кормчего, полного страха тяжёлого,
Лев грозный не тронул никак,
И вновь превратившийся в бога весёлого,
Сказал Дионис ему так:
«Не бойся меня, не караю я смелого
Бродягу. На судно вернись.
Сын Зевса и дочери Кадма - Семелы я,
А имя моё – Дионис.