Сходились армии и брови
в одной неизмеримой точке
пересеченья изголовий,
двумя углами в узелочке.
Не черный взгляд единодуший,
под колпаком вуали ночи
бросал свой взгляд на блюдо суши
плевок Луны, как долг, просрочен.
Мы были счастливы и живы
за два мгновения до утра
неуправляемого взрыва
и обнаженья перламутра,
и сразу умерли, распяты,
о, Бог мой, преданные тенью,
до наступления заката,
до новой ночи воскресенья.
Пабло Пикассо. Любовники. 1923.