Первый шмель пролетел среди голых ветвей —
Два болотных пятна из широких ресниц
Удивились ему. Становилось светлей,
Но темней всё казалась бессонница лиц.
Окурки-подснежники чудом взошли,
Что с травой полумёртвой небрежно ведут
Диалог, как последняя воля души
Пред лучами звезды, что их жизнь низведут.
Под разлитою ртутью ещё я сидел,
Вспоминая случайного дня эпизод:
Музыкальный эфир, удаляясь, редел,
Я в нездешней ночи был, разинувши рот:
Странно пьян, подкосившись, эфиру внимал,
Растворяясь по зову цветущих миров.
Так эфир и умолк — как он громко молчал! —
И оставил лишь мрак да ледовый покров.
А сейчас предо мной бела тень пронеслась,
Сигарету сжимая в средине её —
«Как горя до руки бы, её тень зажглась
И сгорела бы так же, как чувство моё…»