Понтифик внушит послушание сыну!
Я сам угодил в кабалу договора.
Тюрьмой настоящей мне стала Сикстина,
вполне добровольной – такой же, как норы
кротам. Это значит художник свободный.
На мой гардероб не позарятся воры.
Пускай Рафаэль пишет в лёгкой и модной
манере – рука у него неплохая.
Все хвалят характер его превосходный.
За жабры само существо я хватаю,
а свод суть предел красоте и свободе.
Я вижу картины далёкого рая.
Творцу я теперь уподобился, вроде.
По мрамору я – повторяю! – ваятель.
Ваятель, и только, при всякой погоде!
Мне муза ваяния шепчет: предатель! –
но краски по плошкам мешаю опять я
и делаю пробники – кстати, не кстати ль.
Меня забывают по цеху собратья:
полгода назад загорелся работой
я неблагодарной – вот участь собачья!
Одежда моя задубела от пота,
течёт по локтям разноцветная жижа.
Набросилась плесень на сцену потопа,
не место мне здесь – я отчётливо вижу.
Итак, ремесло маляра презирая,
втянулся я в живопись эту, поди же!
Меня провоцирует известь сырая.
Невольно я сделался тенью плафона.
Капелла не чище большого сарая,
зато я в идеях купаюсь Платона.
Влюблён я по-прежнему в мрамор нежнейший
и в музу ваяния, но увлечённо
любви предаюсь с куртизанкою, гейшей,
себе – или музе своей – изменяю.
Вернусь умудрённым, усталым я к ней же,
но сколько сначала здесь дров наломаю!
03. 07. 2010
Идеи ренессансного неоплатонизма оказали глубокое воздействие на юного Микеланджело. Согласно им, вещи зримого материального мира вторичны и несовершенны по отношению к вещам идеальным, первоначально существующим "на небе", в воображении Творца. Отсюда страстное желание мастера "исправить" природу и в конечном счёте её "превзойти".