Горел заманчиво восход,
И берег этот не печалил,
Когда наш белый пароход,
От шумной пристани отчалил,
Мы шли покачиваясь вдаль,
Легко, казалос, пароходу,
На век законченному в сталь,
Разбрызгивать и пенить воду.
Слегка рукой облокотясь,
У борта женщина стояла.
Шарфа причудливая вязь,
Ей плечи белые скрывала.
Никто бы много ей не дал,
Чем тридцать лет, не больше с виду.
Лица столь правильный овал,
Таил печаль, или обиду.
Как будто что ждала она,
А в небе туча разросталась.
Там, за бортом росла волна, ;
И всё на палубе кончалось.
Темнело море, стало злей,
Всё что-то стукало, скрипело.
Как будто там, гигантский змей,
Ворочал в бездне своё тело.
Мне вспоминается кунгас,
Что сорвала морская сила.
Тогда юнцов беспечных нас
Всё дальше в море уносило.
Он был привязан за бревно,
Хоть не легко, но мы взбирались.
Хватиться вовремя бы но,
Мы слишком с морем заигрались.
То вниз, то вверх взлетел кунгас,
И он метался, будто щепка.
Но все же выдержал, а нас,
А нас о борт побило крепко.
И вот я видел, по волнам,
Когда вся плоть захолодела,
Такая точно дева к нам,
С таким же шарфиком летела.
Она кружила над бортом,
Какой-то странной белой птицей.
И пароход за ней потом,
Нас обеспечивал больницей.
Тут вновь очнулся я от дум,
Стихия будто бы устала.
И ветер стих, и море шум,
И этой женщины не стало.
2023 г.