Красно всходит солнце, что твой снегирь,
Что на ветке замер в плену у льда
На пороге дома — там поля ширь,
Только в лес закована без следа,
Без пути-дороги: все кружева,
Вязь по-вологодски нежна, светла.
Если чем в морозы душа жива,
Так и оное обмерло добела.
Ветер сени чает собой напить,
Стылым комом катится по двору,
И тончей со словом на прялке нить,
Не стремится быть — дай сугроб, помру:
В рукавице ношенной сгоряча,
В снег чуть свет заброшенной на Него,
В вороте рубахи с Его плеча
В землю вросшей загодя до того
Что сказали ро;дные, застолбив
Нам полей откормленных плоть и кровь.
Снег охочь до крови, теплолобив,
Снегу знай слезу да ожог готовь
От объятий жарких среди ветров,
Средь пурги декабрьской под луной.
Если Ты замёрзнешь — считай, готов...
Если я — так лучше уж быть одной...
Так пусть в ночь жжет взор фимиам костра,
Днём — по снегу уголь вороньих стай;
В грудь с голодным воем стучат ветра,
И стоит мороз в деревах — пускай!
Красно всходит солнце в узоре лиц,
На стекле собравшихся поутру.
На снегу следы от купанья птиц,
Пустота катается по двору.
Так пускай бьёт в кости весенний дождь
Да волнует небо далёкий клин:
Если знал весну — все равно уйдешь,
А не вспомнишь зиму — уйдешь один...