Заволновалась синь над водопольем —
Поводья сбросил облачный табун,
Промчался по хребтам небесных дюн,
Кудели грив взметая своевольно.
Недоглядел пастух, влюблённый жарко,
Напев весёлый ладя на рожке
Для ветреной души весны-дикарки,
На дальнем потаёжном бережке.
Ручьи лесные заплетал ей в косы,
Гляделся в тишь фиалковых очей,
Среди берёз искал её, и после
Пылал зари румянец горячей.
Крылатый табунок топочет гулко,
Даруя первый гром иным краям,
И на матёрой туче, сивке-бурке,
Нездешний ветер правит караван.
А там, где отгуляли облакони, —
Река иль море? Остров или твердь?
Большой водою спаяны препоны,
Мятежная, лихая круговерть.
Не усомнюсь: минует час постылый
И в памяти затихнет миражом.
Весны нашей сибирской гнев и милость
Вкушать дано исполненным ковшом.