Если бы не Он - никогда бы в эту страну не приехал.
Нет, не совсем так - приехал бы, возможно, только всё было бы иначе: я бы чопорно раскланивался со швейцаром, спрятав пьяные глаза за тёмными стёклами, говорил бы комплименты стареющим одиночествам, убеждая себя в зависимости оценочных модулей от количества потреблённого алкоголя.
Алкоголя требуется всё больше - ветераны не стареют и не приемлют стареющих муз.
Он был другом, потом сделался старшим братом.
"Смотри, Виктимчик (кличка была найдена в тон, victime eternelle в ролевых играх с беспристрастной действительностью исполнялась навзрыд и без закуски, набранные 170 способствовали);
Смотри, Виктимчик - говорил Он, показывая закаракуленный листок ватмана, - тут море, тут пианино, здесь - гостевая".
Я кивал, прихлёбывая виски из галонной бутыли, а за окном щебетали самурайские подруги.
Я улетел к своим нарочито картавящим новым соотечественникам, а Он остался нести доброе и вечное потомкам сумасбродов Пирл-Харбора.
Через десять лет созвонились.
" Виктимчик, приезжай - заорал Он в трубку, - море, пианино, всё, как обещал".
"Получилось, слава Богу", - подумал я и полетел.
Наименования, от которых пыльно на языке, не очень красивые женщины, что оправдывает отчасти зарождение нетрадиционных отношений - едва ли достойны гербовых символов.
Собаки добрые повсеместно, белёсое небо и незримое присутствие "докуём завтра", накрепко связывающее меня с детством в одной из пятнадцати нерушимого союза - вот зёрна осмысления.
Собак я глажу походя, они со мной соглашаются на прогулки, делая собачий вид - что я случайный, и вообще изначально был деревом; на небо я щурусь, когда запрокидываю голову под рюмку с белым местным вином; ешё есть синее море и гора, которой композитор Черни посвятил сборник этюдов.
Возможно, я сейчас счастлив.
Возможно - умер и попал в рай.
Спросить бы у кого...
Сложно - море шумит.
Мерно так. Ритмично.
Ну и хорошо - зачем вообще спрашивать.
Чего попусту воздух шевелить?
Хорошо...