Не успели улечься страсти с этим случаем, как в зону ЧП с инспекционной поездкой приехали депутаты из Госдумы В.А. Бауэр, А.В. Очирова, а с ними Уполномоченный по правам человека Э.А. Памфилова. Они тоже свою работу начали в Назрани. На следующий день оттуда их группа прибыла в Пригородный район в Чермен, где её встретила наша команда, собранная из «федералов».
Меня приставили сопровождать Э. Памфилову. Она высказала мне своё желанье о том, что хочется посмотреть и ознакомиться о ситуацией в населенном пункте Куртат. Наблюдая то, что Куртат полностью разрушен, её настроение значительно упало.
Э. Памфилова ходила по разбитым улицам, на которых была одна и та же картина – взорванные дома. Тут глаза её остановились на местном кладбище. Что уж она там увидела для неё интересного, я не могу сказать, но направила свои стопы именно туда.
Тут же я встал у нее на пути – «Кладбище заминировано, Элла Александровна!». Она ещё больше разочаровалась, поохала и пошла назад – к центру Куртата, к тому месту, куда мы приехали.
Насмотревшись вдоволь на процесс урегулирования и ликвидации последствий этого конфликта, делегация уехала во Владикавказ.
Вечером на совещании у Главы ВА В.Д. Лозового все трое учили всех собравшихся сотрудников ВА, как им надо действовать дальше в интересах жителей обеих республик.
Утром представители верховной власти покинули Владикавказ. Больше их никогда в зоне конфликта не видели, по крайней мере, когда я был сотрудником ВА.
В один из рабочих дней, меня отрядили сопровождать машину «Красного креста» с гуманитарной помощью. Маршрут был в п. Карца (пригород Владикавказа). Мы смогли подъехать только к окраине посёлка. Все дороги, ведущие внутрь, были перекрыты бетонными блоками. Жители быстро собрались за получением посылок.
В коробках была мука, стиральный порошок и бутылка масла. Вроде бы не очень густо в части содержания. Но это была стандартная посылка от этой организации и по всему миру, где она работает. Вместе с тем, собравшиеся ингуши, живущие в полной изоляции, были рады и этому.
Одним из очень важных и действенных процессов, в принимаемых органами федеральной власти усилиях по урегулированию осетино-ингушского конфликта, было организация выплаты пострадавшим компенсаций за утраченное жилье и имущество.
Для реализации этого требовался документ, определяющий порядок осуществления самих выплат. Под реализацию требовались финансы из федерального бюджета. Они были предусмотрены и выделялись через ФМС.
Проект порядка был разработан ФМС и прошел последнее по списку интересантов согласование с ВА. В нём ВА отводилась самая главная роль по осуществлению финансирования самих выплат в обеих республиках. Она же была последней федеральной инстанцией, ответственной за реализацию порядка выплаты компенсаций.
После подписания документа со стороны ВА, его надо было срочно отправить в ФМС. С этой целью меня отрядили в командировку с документом к моему основному месту работы и длительностью на три дня.
Особых поручений со стороны коллег «федералов» для встречи с их домашними в Москве мне не дали. Нашёлся один коллега (ставший близким другом) Анатолий Николаевич Царьков из Госстроя. Он попросил встретиться со своей женой Анной.
Мой приезд домой был неожиданный и тем радостен. Особых подарков из Владикавказа я не привез в силу их отсутствия в самом городе.
На следующий день я прибыл в ФМС в свое Управление, отдал бумаги, доложился коллегам и всё. Вечером в метро встретился с женой Царькова. Анна передала мне целую сумку домашних солений и иных заготовок. Напоследок встречи, в напутствие своему мужу, она наказала – «Путь он шапку там носит. Там ведь так страшно и стреляют!». Пустила слезу и поехала к себе в Кузьминки. Я её больше не видел, так как она сильно болела ... Напутствие вместе с домашними деликатесами я передал при встрече.
Для активизации процесса возвращения в места прежнего проживания и в параллель с выплатой компенсаций, шла работа по приобретению временного жилья. Оно было необходимо для, желающих самостоятельно восстанавливать свое прежнее разрушенное жилье.
С этой целью ВА было принято решение о закупке жилых (вроде бытовок) блок-контейнеров размером 3х6 в метрах. Решение этого вопроса прорабатывал В.И. Душенковкий. Для реализации был заключен Договор между ВА и предприятием-изготовителем (вроде из г. Крапоткин) на поставку 40 изделий. Финансовое обеспечение было осуществлено за счёт средств ФМС, находящихся во ВА и поставка началась.
Первая партия числом 10, прибыла на железнодорожную станцию Беслан. Таким объёмом поставка была в дальнейшем.
Для приема и доставки блок-контейнеров к определённым местам в Пригородном районе главным определили меня. Решением этой задачи мне пришлось заниматься в военной части «Спутник» п. Карца, что дислоцировалась возле Владикавказа. Там сформировали колонну из автомашин с платформами (было мне выделено три ) для перевозки контейнеров и подъемного крана для их погрузки.
Прибыв в Беслан к начальнику станции за грузом, я сразу наткнулся на ряд проблем. В силу того, что мне никогда раньше не пришлось по жизни столкнуться с такого рода работой, то, для меня они были существенными.
Перечислю их (мало ли кому на будущее).
Первое – документальное оформление, меня как грузополучателя … Мне пришлось пустить в ход всё своё обаяние, направленное на начальника станции … Он разрешил провести отгрузку с моим обязательством того, что я всё привезу в следующий раз …
Второе уже возникло на товарном дворе, куда отогнали платформы с прибывшим грузом – освобождение груза с железнодорожных платформ. Он был принайтован стальной проволокой диаметром 10 мм, а срубить её было не так-то просто … Солдатики-водители, приданные мне, перерубали проволоку обычными молотками, хотя они не обязаны были этого делать (мне тоже пришлось их уговаривать через магазин).
Третья возникла совсем неожиданно и на ровном месте – кран, в силу своей изношенности, не смог поднять ни один блок-контейнер при его перегрузке с железнодорожной платформы на автомобильную платформу.
Из-за перечисленных препятствий получение и доставка временного жилья отложилась на некоторое время.
На следующий день я приехал с караваном машин на тот же товарный двор. Подъёмный кран был другой, все нужные документы были у меня на руках и в порядке. А ещё работники товарного двора посоветовали мне попросить специальные силовые кусачки у местных работников станции Беслан (оказалось, что хранители такого инструмента женщины и мне их аренда обошлась покупкой шоколадок).
Вооружённые инструментом мы быстро освободили груз и увезли его из товарного двора.
По предварительному согласованию внутри ВА, блок-контейнеры надо было доставить в Чермен, и оставить на время под охрану военной части, стоявшей там. Такое согласование я и исполнял.
Караван с грузом прибыл в Чермен, правда, уже к вечеру (осенью в горах рано темнеет).
Однако надо отметить один существенный фактор. Откуда и, каким образом стало известно о таком мероприятии местным жителям осетинской стороны Чермена, не известно. Но возле ворот части уже собралась огромная толпа, состоявшая из мужской части. При этом она была настроена крайне воинственно.
Ворота части открылись, первая машина с грузом начала въезжать во внутренний двор. Но, не тут-то было. Над въездом над воротами висели провода, а груз по своим высотным транспортным габаритам был выше их. Провода были как телефонные, так и электрические силовые. Они не пускали машину.
Осетины, видя такую нашу заминку, осмелели и пошли на нас с палками, а может быть и ещё с чем. Начальник караула поднял часть «в ружьё». Это спасло нас. ОМОН отогнал от нас озверевших и орущих – «Ингушей привезли!» и окружил груз. Провода приподняли. Попробовали заехать ещё разок, но эта попытка не увенчалась успехом – всё одно высоты не хватало.
Осетины опять осмелели и подобрались к нам вплотную на столько, что от них чувствовался свежий перегар. Караул опять был поднят «в ружье». ОМОН опять отогнал наступающих и в очередной раз окружил нас для безопасности.
Попытавшись еще раз въехать на территорию части и получив отрицательный результат, я начала дозваниваться в штаб ВА. Там мне ничего путного сказать не смогли и не посоветовали. За это время осетины еще четыре раза попытались штурмовать караван. В силу этого ОМОН уже не отходил от груза. В итоге приняли решение платформы с грузом отправить в гараж, где дислоцировались автомашины. А утром уже принять необходимое решение.
Караван ушел в п. Карца, а я по пути во Владикавказе вышел из машины и самостоятельно добрался до гостиницы. В 805 номере ребята уже знали о происшедшем инциденте. Передо мной был ужин и бутылка водки. Её я выпил за два присеста, поел. Водка не брала.
Закончив трапезу, я лёг спать, вот тут выпитое мной и разгулялось, сняло нервное напряжение и позволило выспаться.
Утром уже на рабочем месте в ВА я написал полновесный доклад о том, как обстояло дело. Блок-контейнеры решили выгрузить в Куртате, а также для охраны организовать там постоянный караульный пост.
Учитывая печальный первоначальный опыт, уже в дальнейшем свозили весь поступающий в Беслан груз в Куртат. А уже оттуда блок-контейнеры развозились по согласованию с властью и миграционными службами обеих республик, как осетинам, так и ингушам.
Добавлю такое. В одну из очередных поездок с грузом, проезжая через Чермен на осетинской стороне, автоколонну забросали камнями и палками. Это я к тому, какое у людей было неприятие мероприятий, проводимых ВА для примирения сторон и урегулирования конфликта. А ведь прошло немало времени с его начала … Но пролитая кровь ещё долго давала о себе знать.
Вместе с тем были и положительные эмоции в жизни при той работе.
Мама получила путевку в Кисловодск. Я узнал у неё в каком санатории она будет отдыхать. Я выбрал нерабочий день и купил билет на автобус Владикавказ-Кисловодск. Хорошо, что был такой. Маме о своем приезде сообщить я никак не мог, и мое появление было для неё, как гром среди ясного неба.
Об эмоциях скажу так – было много слез. Мы наговорились. Для поддержания моих сил, мама свела меня в санаторскую столовую и накормила меня по своей возможности. Как раз было обеденное время.
Встреча была коротка, мне надо было собираться в обратную дорогу. Мой визит был менее двух часов. Рейс автобуса по этому маршруту был один в сутки – «туда» и он же «обратно».
В выходные мы иногда выезжали на рынок в Назрань. Там можно было не дорого приобрести дубленки, которые шили местные мастерицы. Были еще какие-то меховые изделия. Я приглядел там пару дублёнок, на мой взгляд, более- менее приличных (дочери Маше и жене Алле). Посоветовался с ребятами и сторговался.
В итоге, когда привез их домой, вышло так. Ту, что покупал дочери, подошла жене и наоборот ... Такая вот метаморфоза. Лишний раз убеждаешься в том, что без примерки лучше не брать.
Отдельно скажу про праздник «Джиоргуба». Праздник, который в Осетии гуляют всей республикой неделю. Он имеет статус, чуть ли не субъектового уровня, то есть государственного. В это время можно заходить в любой дом, в котором обязательно накрыт стол со стоящими на них стопами из осетинских пирогов с вареным петухом сверху. Выпивка рекой, а в больших чанах во дворах варится бок быка.
Мы – «федералы» тоже ходили в гости. Знакомые и коллеги из среды сотрудников ВА нас приглашали на торжество, а мы не отказывались. Этот праздник, наряду с праздником св. Хетага, считается одним из самых важных среди осетин. Про праздник св. Хетага опишу ниже.
С целью разнообразия своего досуга мы своей группой один раз сходили посмотреть футбол на стадионе во Владикавказе. Должны были играть республиканская футбольная команда «Алания» с «Ротором».
Задолго до стадиона, вдоль на асфальтовых тротуарах, сидели женщины и торговали жареными семечками. Каждый из нас тоже взял по кульку. На трибуну сели своим коллективом.
Игра началась. Во время её что-либо сказать в поддержку «Ротора» было смерти подобно. По трибуне снизу вверх и наоборот передавались ящики с водкой. На рядах они расходились по горизонтали … И далее опять по вертикали.
Трибуны ревели – «Ротор» выигрывал. Мой сосед-осетин начал мне рассказывать – «Вот Заур Хапов … Вратарь … Он, как кошки … А мячик он, как миши … Он туда-сюда … А Заур он смотрит … Смотрит за ним … Он миши ловит … А …». В этот момент игрок «Ротора» забивает гол. После сего события речь соседа носила непередаваемые слова в адрес Хапова-кошки.
Зрителям надоело то, что их команда проигрывает. С целью изменения хода игры в пользу «Алании», стали пускать по футбольному полю сигнальные выстрелы из ракетниц. Один из них срикошетил и прямо на трибуну, где был Президент республики А.Х. Галазов. Поле на половине «Ротора» покрылось плотным дымом. Но судья матч не остановил – только попробуй.
В итоге «Ротор» проиграл.
Но не всё было так спокойно в зоне ЧП. Было вот такое. В Назрани ОМОН штурмовал один из домов, с засевшими в нём боевиками. В результате штурма несколько боевиков были арестованы, но при этом трое наших погибли.
Арестованные были доставлены во ВА. Они лежали на полу в коридоре на первом этаже и были прикованы наручниками к радиаторам батарей отопления. Глядя на них, трудно было себе представить, что в этих тщедушных низкорослых обросших столько жестокости. Однако – было.
С погибшими простились возле портрета Поляничко.
Шёл конец ноября 1994 года. Во время рабочих поездок в Назрань, мы постоянно наблюдали за тем, как идёт процесс концентрации военной техники в Чермене и вокруг него. Даже в Назрани мы почувствовали изменение настроений среди населения и в худшую сторону. На них (настроения) очень повлияли произошедшие события в Грозном, когда Министр обороны П.С. Грачев хотел с размаху захватить город танковыми колоннами, которые чеченцы быстро сожгли.
Обстановка в зоне ЧП накалялась, как подготовительными действиями федеральных силовых властей, так и действиями чеченского лидера Д. Дудаева и его окружения. Чем-то это все должно было разрешиться. Оно и разрешилось.
12 декабря 1994 года войска с трех направлений (два из них были в Осетии – из Моздока, а другой из Чермена по трассе Ростов-Баку) пошли на территорию Чечни.
В ночь на 13-е в мой гостиничный номер, когда я уже спал, раздался настойчивый стук. Одевшись, я открыл дверь и удивился. Передо мной воочию были первый зам. руководителя ФМС Ю.В. Рощин и мой начальник Управления Н.В. Чулков. Для разговора мы пошли в фойе этажа.
Сев там, на диваны, они мне надавали полную голову заданий. А именно, с утра ехать с представителем миграционной службы Осетии в Моздок и организовывать там пункт приема и учета граждан, выходящих из Чечни. На послезавтра «пулей лететь» в Назрань и там уже с руководством миграционной службы организовывать по всей республики Ингушетия прием и учет граждан, выходящих из Чечни. Указания руководству миграционных служб республик уже даны, и надо лично налаживать работу, а особенно – привезти достоверную статистическую отчетность.
Ни свет ни заря я с зам. руководителя миграционной службы Северной Осетии Д.С. Кулумбеговым «летел» на газоне в Моздок. Там, в городском Доме культуры уже собралось приличное количество людей. Граждан, выходящих из Чечни, решили собирать именно там. Другого подходящего помещения для первичного приема граждан не нашлось.
Зал был полон людьми, наполнен криками, стенаниями, слезами – одним словом горем. У каждого была своя беда, вот её надо было понять, а затем принять решение, что делать дальше. А ещё главным было то, что надо определять в какие места отправлять вышедших из Чечни далее … На территорию России … А если нет, где в Моздоке возможна организация мест, обустраиваемых для временного приема и размещения пострадавших.
При всём при этом возникала другая проблема – у некоторых там (в Чечне) остались документы, больные родственники (как транспортабельные, так и нет) … И прочее … Прочее. А проезд в ту сторону был закрыт напрочь … То есть, не все были готовы уехать дальше, а значит надо временно размещать их вообще в Северной Осетии.
Поняв стратегию действий и выработав первоочередные меры, я на следующий день уехал электричкой во Владикавказ, захватив с собой выработанные на месте предложения и точные статистические данные по учету покинувших. Доментий Сордионович Кулумбегов остался реализовывать все меры поддержки, необходимые для приема, вынужденно покинувших Чеченскую Республику.
Вечером Ю.В. Рощин, захватив меня с собой, провел встречу с Президентом Республики Северная Осетия Асхарбеком Хаджимурзаевичем Галазовым. Предложенные нами меры по работе с вышедшими из Чечни были согласованы, а после сего, они были отправлены в ФМС России.
На следующий день Ю.В. Рощин и я уехали в Ингушетию. На трассе Ростов-Баку на территории Ингушетии, недалеко от Назрани, мы увидели вошедшую сожжённую колонну военной техники, которая ещё дымилась. Вот и думай, кто это сотворил.
В Правительстве этой республики уже ждали нас. Посовещавшись по выработке необходимых действий, меня вместе с руководителем миграционной службы республики Ахильговым отправили в Карабулак. Там, проведя совещание с местной администрацией, и взяв свежие статистические данные (собранные по тому же принципу, как и в Северной Осетии), наша рабочая группа отправилась в Малгобек.
В этот день в Ингушетии была очень опасная погода. Стоял туман с низкой температурой. Дороги были покрыты гололедом. Ехать быстро из города в город не получалось. По дороге в «шестёрку» миграционной службы (на её колесах была донельзя изношенная резина), на которой мы ехали в Малгобек, подсадили знакомую ингушку.
Она села рядом со мной на заднем сиденье. Решили ехать в Малгобек не через селение Малые Ачалуки (место должно быть знакомо по минеральной воде), а по дороге, проложенной через горные отроги. Машин ни попутных, ни встречных, на шоссе не было. Перевал впереди был вроде бы невысокий.
С трудом из-за «лысой» резины машина добралась до перевала, и мы начали спуск по склону на очень малой скорости. Внизу на шоссе навстречу нам поднимался синего цвета Мерседес. В один момент и непонятно из-за чего, «шестерку» закрутило вокруг своей оси. Она, вращаясь, понеслась по гололеду на левую сторону дороги к краю пропасти.
Водитель предпринимал все свои, возможные усилия, борясь за нашу жизнь. Проскользив к краю пропасти, машина неизвестно по какому закону физики, ударилась колёсами о низкий бортик из очищенного с шоссе снега.
Машину отбросило. Вращаясь, она начала скользить на правую сторону … Мы полетели прямо на скалистую стену, находившуюся с другой стороны шоссе. Не «долетев» до стены колеса, наткнулись на что-то такое, что нас отбросило в противоположную сторону, не доходя до стены … Нас, опять понесло в сторону пропасти.
К этому моменту поднялся почти на наш уровень встречный Мерседес. А нас уже несло прямо на него. Ингушку я повалил на пол и её закрыл своим телом. Неведомая сила, вращавшая «шестерку», при «подлете» к Мерседесу, сделала так, что она по дуге обогнула эту машину. Мы опять скользили прямо в пропасть, но маневр с отбрасыванием нас в сторону скалы повторился.
«Подлетев» к скалистой стене, «шестёрка» остановилась, как в ничем не бывало. Я сел в прежнее положение. Ингушка тоже приподнялась и села на сиденье.
Закурили и сидели молча. Потом вышли из машины и посмотрели вслед Мерседесу. Он с большим усилием «взбирался» на перевал и проехал наверх по ледяной корке не так уж далеко от нас. Втроём, не сговариваясь, мы пошли к нему. Подойдя к «буксующей» машине и взглянули в салон. У нас по спине прошел холодок – внутри кроме взрослых, было еще восемь детей. Бог милостив!
Мы помогли машине преодолеть очень скользкий участок, подталкивая её со стороны багажника. Попрощавшись с пассажирами Мерседеса, наша группа продолжила путь в Малгобек. Дальше дорога была уже не такая опасная.
В Малгобеке по аналогии провели совещание с администрацией города. Забрав статистические данные, поехали уже по дороге, проложенной через поселение Нижние Ачалуки, в станицу Орджоникидзевская.
Туда доехали без приключений. Там провели совещание по отработанной схеме.
День закончился рабочим совещанием у Президента Руслана Султановича Аушева, в ходе которого Ю.В. Рощин обсудил и согласовал с ним необходимые меры. После этого Ю.В. Рощин и я вернулись во Владикавказ.
Таким образом, были заложены основы работы миграционных служб обеих республик по преодолению событий в Чеченской Республике (один из вариантов названий событий, которые происходили в Чечне … Было наведение конституционного строя, преодоление кризиса и тому подобное).
Мне и В.И. Душенковскому рабочих хлопот прибавилось – три конфликта, каждый со своими последствиями, и при этом, наложившийся один на другой.
Наступало время нового года. В рядах советников главы ВА (напомню, что это было в нашей среде) начали бродить мысли о том, как бы на праздник попасть домой.
Глава ВА В.Д. Лозовой приказал так – «Если будет прислана из Москвы замена, то заменяемому можно улететь в Москву!». Но сами понимаете, кто полетит на такой праздник во Владикавказ.
У меня, правда, рядом был мой непосредственный начальник и несменяемый – В.И. Душенковский. От его решения зависело смогу ли я попасть домой или нет.
Иных вариантов у меня было. Он принял такое решение – «Он останется во Владикавказе!». Значит мне – «Ура, я могу улететь!».
В отделе кадров, тех, кто мог улетать, уволили из штата, выдали справку о том, что мы работали в зоне чрезвычайного положения и какие льготы в этой связи нам положены. Бухгалтерия полностью рассчитала нас.
В компании имеющих право уехать в Москву оказались представители от Минфина, Минсоцзащиты, Минсвязи, Госстроя. Теперь возникла новая проблема – как попасть в Москву? Билетов на штатные рейсы, вылетающие из Беслана в аэропорт «Внуково», уже не было.
На наше счастье в Москву летел Глава ВА В.Д. Лозовой. Уже легче в решении выбора варианта дороги. Мы договорились с его охраной, состоявшей из сотрудников «Альфы», что мы полетим вместе с ним, но без уведомления «самого».
Маршрут с их слов был такой. Во Владикавказ за Главой из Моздока прилетает МИ-8 и, забрав его, возвращается в Моздок. Из Моздока в Москву идёт пассажирский борт на аэродром Чкаловский в Монино.
Согласно договорённости наша группа должна была приехать в условленное место на окраине Владикавказа, выбранное для посадки МИ-8, но заранее, чтобы Глава ВА В.Д. Лозовой не видел нас.
Так и сделали. Вертолет прилетел, ребята из охраны посадили нас возле самого двигателя и заставили нашу группу коробками, которые вез с собой Глава ВА В.Д. Лозовой (как потом оказалось, он улетал на совсем). Работу двигателя экипаж вертолета не выключал.
В.Д. Лозовой приехал к месту стоянки вертолета, сел в его салон, и мы сразу же полетели в Моздок. Лететь по времени было минут около 20. При приземлении В.Д. Лозовой куда-то исчез. Скорее всего, он уехал в штаб. В это время в Моздоке была развернута большая группировка вооруженных сил.
Мы же остались одни в вертолете. Время шло и, что творится за его бортом, нам было неизвестно. Начало смеркаться. Тут дверь вертолета открылась, и появились ребята из охраны. Мы разговорились. Оказывается, что пассажирский борт в Москву будет вылетать в районе 23 часов. Кто-то из нашей группы предложил выпить и достал бутылку бальзама «Дарьял», а кто-то водку. Вместе с альфовцами у нас образовалась неплохая компания. Посидели по-людски, новые знакомые тоже достали кое-что из своих запасов.
Стало уже веселей и не такое тягостное ожидание. Охрана предложила нам посетить летную столовую. Разобрав коробки для прохода к выходу, мы вышли на свет «белый» и по рассказанным нам ориентирам, пошли искать ту лётную столовую. Голодный язык нас довел до неё.
В столовой кормили по талонам, а таковых у нас не было. Мы поели за деньги, что тоже приветствовалось местным обслуживающим персоналом. Обратный путь к вертолету проходил мимо какого-то ларька. По его замшелому виду сразу стало ясно, что он не открывался, не пойми с какого времени. К нашему удивлению ларёк был открыт и в него разгружался товар.
Из вопросов и ответов мы поняли, что это товар единственный в своём названии – «Водка». Другого ничего нет. А мы первые! Подождав немного и купив товар в дорогу, пошли к вертолёту.
Пришли мы очень даже вовремя. Посадка в ИЛ-18 была почти закончена.
Ребята из охраны погрузили в него не только багаж В.Д. Лозового, но и наши сумки. Они показали нам, где оставили наш багаж и ушли охранять в полете «самого».
Мы расположились в свободные кресла. Пассажирами были все те, кто участвовал в событиях в Чечне – из Минобороны, из МВД, из ФСБ и прочие служивые в погонах. Маршрут полета в Москву проходил с посадкой в Смоленске. Мы выпили приобретенного товара в «хвосте» самолета за первый оборот колеса, а потом попытались заснуть. Летели в ночь. Когда мы будем в Москве сказать было трудно.
Потом сели в Смоленске и очень многие покинули борт. Следующая посадка случилась в конце полёта – в Монино. За В.Д. Лозовым пришел кортеж, и охранники переложили груду коробок в него, после этого все отбыли в Москву.
Мы вышли из самолета. В ночи лил проливной дождь – это было уже около 3 часов ночи 31 декабря. Мы почти дома! Но земля-то родная.
За кем-то из ряда пассажиров тоже приехали машины. Осталась небольшая группка (и мы в том числе), которая двинулась к КПП на выход из аэродрома. Солдатик проверил наши удостоверения, после сего все вышли за забор.
Стоим в ночи и в дожде на шоссе. Куда направление в Москву? Мы и понятия не имеем. Как туда добираться и чем? Вопросов больше, чем ответов.
Но лишний раз убеждаешься, что Бог милостив!
Откуда ни возьмись, едет микроавтобус «рафик». Мы замахали руками для остановки. Шофёр заметил наши потуги и остановился. Водителю сказали, что нам надо в Москву, на это он ответил, что, мол, сейчас он доедет по назначению и на обратном пути захватит нас … Единственное, что он может сделать для нас, так это то, что довезёт только до площади трех вокзалов.
Нашу группу «рафик» привез около 5 утра (но ещё не было). Поблагодарив шофёра, стали обговаривать, как нам быть дальше. Метро ещё не работало. Пробежались по ларькам Ленинградского и Ярославского вокзалов. Купили какого-то «шмурдяка». Отметили приезд в Москву и с наступающим.
Представителю Минсоцзащиты надо было в Солнечногорск, а остальным по адресам в Москве. Электричек в Солнечногорск тоже еще не было.
Чтобы ему доехать мы договорились с машинистом пассажирского поезда, который отходил в том направлении в ближайшее время. Потом коллега нам сказал, что машинист притормозил там, где ему было удобно идти к дому, и он благополучно и быстро добрался до своего жилища.
Мы же дождались открытия метро. Мне надо было ехать на Б. Полянку.
Дома и ждали, и не ждали в такое время. Я появился в такую, рань, словно снег на голову. Все были в радости, особенно дочка Маша. С дороги и с устатку после встречи, я лёг отсыпаться.
Днем дождь не прекращался. Мы всей семьей для встречи нового года поехали к маме в Архангельское. Я успел попасть на этот главный праздник года в мирском наречении!
А еще я встретился со своими друзьями – В. Казаковым и А. Куликовским – для встречи с ними нового года в рамках установившейся традиции – 31 декабря в лесу! Их удивлению и радости от этой совместной встречи, тоже не было предела. Единственное, что не соответствовало знаменательной дате, так это была погода – шёл дождик.
Продолжение следует!