Мне юности пора в тиши шепнет
О том, как сладко льется жизнь
В местах, от нас загорождённых;
О том, чем быть могли б и мы.
Мне на задворках ясности ума
Отдастся гулом мысль безумца:
Шампанское с бокалов пить до дна,
Встречая долгожданный миг триумфа.
Мне ряд бесчисленных могил
Подскажет след и дальний путь,
Которому я, быть может, и не мил,
С которого я, быть может, не вернусь.
Но под собой не ощущая веры,
Ее рывком я вырву у других.
Осколки станут нам примером
Забвения пред новым старины.
И в миг, когда бокалы бьются,
Сольются наши голоса: «на счастье!»
Отдавши сердце за дрожащую мечту,
Ей будем следовать до бренного конца.
И не покажется опасным даже то,
Как нас укрыть пытается судьба:
Зашли мы нынче слишком далеко,
Чтоб стать спиной к оружию врага.
Воспрянет рать, воспрянут пушки,
Огонь оближет горьковатый порох.
Но замереть на месте, замереть послушно,
Под общий страшный возглас: «горе!» —
Равно убить и так же быть убитым.
В тела вгрызаются отнюдь не пули,
А мелкие осколки горестной попытки,
Что нашу веру подло обманула.
И как бы ни было — я все-таки рискну,
Ведь шаг вперед не многое изменит.
И даже слыша позади: «убьют?» —
Оставлю на снегу я наши тени.
Мне зрелости пора во тьме шепнет,
Что наш декабрь будет длиться вечно.
Я вновь услышу крик: «живой!» —
И вновь я присягну на верность.
@souslevoile tg