Жил сам по себе, не писал и был волен.
Свой рот лишь раскрыл, сразу всем что-то должен.
Нет в сытости правды, лишь только желанье,
Голодный яснее жизнь видит в страданье.
Но нам оставляют глухой уголочек,
Который лелеем неясностью строчек.
Ложь держит в загоне идей тупиками.
Cлова режут глотку cтальными краями,
Краями клише поэтической веры.
Урывками между щелями карьеры
Елеем своих почитателей мажем.
Муляж алтаря прячем за антуражем
Героя романтикой вечно больного,
Но сами боимся такого чудного.
Дожить до ста лет знаменитым поэтом,
Есть что-то тряпичное в образе этом.
Гореть на листе, каждой строчкой кичиться,
А сам намастрился по жизни гаситься.
Я строкам своим не ищу оправданья...
Пора взять реванш за все годы молчанья.