За окном безлунная ночь, и уличные фонари только обозначают направление дороги, нисколько не освещая её.
– Почему так темно? – думала Занавеска, висевшая на окне, — в комнате темно, на улице темно! Невозможный мрак! И я, такая белая – между темнотой и теменью. И совсем одна! Как вам это нравится? Одна-одинёшенька – белоснежная Занавеска посередине мрака!
К слову сказать, Занавеска была не такая уж белоснежная, но любила покрасоваться, хотя бы и сама перед собой, поскольку чувствовала себя обиженной и совершенно покинутой. А одинокие существа часто разговаривают вслух.
Раньше Занавеска была в два раза шире и украшала собой окно в самой большой комнате квартиры. Но со временем она состарилась – стареют ведь не только люди, – и ей нашли замену. В большую гостиную повесили новую Гардину, а Занавеску раскромсали и сослали сюда. Она решительно не могла простить своей судьбе такого унижения. Поэтому она не разговаривала ни с кем, и лишь жаловалась себе на горькую участь. Всех окружающих она считала недостойными. Впрочем, у неё были некоторые основания для такой гордыни.
Она ещё помнила тот день, когда хозяйка квартиры расправила её складки и залюбовалась белой пеной, обрамлявшей окно. В те времена все гости восхищались Занавеской и хвалили хозяйку дома за хороший вкус. А Занавеска, в свою очередь, считала хозяйкой положения себя, взирала на всех свысока и была уверена в том, что никто не может затмить её красоту.
Никто, кроме хрустальной Вазы, которая обычно стояла на столике у окна. С ней Занавеска предпочитала поддерживать дружеские отношения, но не из-за её красоты, сколько из осторожности.
– Кто её знает, – эту недотрогу! Вдруг она начнёт брюзжать, что я загораживаю свет и мешаю солнечным лучам оттенять её бликами.
Но в этой комнатушке, где теперь жила наша героиня, не было никого, с кем можно было бы поговорить. Во всяком случае нашей «изгнаннице» так казалось. Заводить новые знакомства она опасалась. Иногда, правда, у неё появлялся собеседник, когда из ТОЙ комнаты приносили Вазу. Вазу помещали на отполированный Рояль, стоявший напротив окна. Рояль обычно дремал. Приятельницы могли немного поболтать. Но обе делали это неохотно. Занавеска не хотела признавать своего унижения, а Ваза была недовольна переменой обстановки.
Вазе тоже не нравилась эта комната, где на неё не попадало солнце и никто не обращал в её сторону своего внимания. А ещё Вазу раздражало, что в ней стоят цветы.
– Фу! Все стенки скользкие, неуютно, да ещё цветы эти… пахнут!
Но Ваза всё-таки гордилась собой и поглядывала на всех свысока. Только это презрение к окружающим и роднило её с Занавеской.
И только старый мудрый Рояль спокойно подрёмывал, размышляя том, что наступит время, когда и здесь на окне появятся новые занавески, а из этой сделают покрывало для него.
– Белое идёт к чёрному. Пыли будет меньше. К тому же Ваза больше не будет царапать полировку…
Так думал чёрный Рояль, стоявший комнате, единственное окно которой было обращено на ночную улицу, где уличные фонари светлячками едва-едва намечали бесконечную дорогу в темноте…