в диапазоне между птицей и гнездом,
где солнце яви смешано со сном,
невыспавшийся, оттого хмельной,
устало пролетаю над землёй.
мимо колонн, мостов и балюстрад,
заводов трубы небеса коптят,
и мимо ясеней да лип в саду живом
ревут моторы в гомоне стальном.
многоэтажки с церковью в контраст
торчат на пустыре, кто где горазд,
и тихого посёлка озерцо
обвило магистральное кольцо.
когда взята такая высота,
идущий превращается в жука,
дорога — в нить, луна — в проводника,
а с ними я, конечно — в соловья.
и пролетая над кукушкиным гнездом,
ищу среди других любимый дом,
с единственно знакомым мне теплом
родного соприсутствия вдвоём.
там неба нет и звёзды не видать,
одно окошко, тумбочка, кровать,
но мне б уже хватило потолка,
будь на моем плече твоя рука.
я бусы золотистые огней
бы выменял на пару-тройку дней
в квадратном метре с контуром вещей,
не помещающимся между двух теней.
но длинные гудки по проводам
бегут навстречу не твоим ушам,
прокладывая рельсы поездам
сквозь наше расстоянье пополам.
становятся словами среди тех,
кто выменял свой голос на успех,
две строчки, обращенные наверх
и тонут в шуме радиопомех.
и плачет авиатор у руля,
в чужое небо голову склоня,
и плачет одинокий астроном,
в далекой вышине найдя свой дом.
там плавит крылья солнечным огнём,
и вместе с воском падает дождём
Икар, в жестоком небе поражён
своей недосягаемостью в нём.
и плакал маленький уставший соловей
над вечной обреченностью людей.
и падал насмерть мир вниз головой
в диапазоне между мною и тобой.