Любая чайка – только росчерк
Океанической волны,
И только птицы только в рощах
На ветках нежиться вольны.
Их детское непослушанье
Выкармливала тишина
И поклоненьем обожанья,
И горсткой вкусного пшена.
И, певчие, они резвятся
В виду каурых и гнедых,
В виду полей, слизнувших с пальца
Копытца зёрнышек двойных.
В виду раздолья, где веду я
Коня в звенящем поводу.
Сверкает круп, лоснится сбруя,
Бугрятся мышцы на ходу.
А птицы прядают из леса,
Из много-лиственной тени,
Пикируя почти отвесно
На сбруи узкие ремни.
Играют в небе сонном, раннем,
Роняя золотистый щёлк
И нежных крыльев трепыханьем
Нечаянно касаясь щёк.
И от восхода до восхода
И день и ночь, и день и ночь
Им улыбается свобода
Лихими сквозняками рощ.
Они избалованы веком,
Трубящим в саже и в пыли,
Они летать умеют ветром
Над чёрной завистью земли,
И требуют себе условий,
И доставляют тьму хлопот,
Но тот, кто птицу в роще словит,
И сам однажды запоёт.