- Лойко, дружище! Ты ли это? Сколько Лен, сколько Зин?
Передо мной стоял мой закадыка – Лойко, десять лет за одной партой, дружбаны-не разлей вода.
Модная стрижка, хорошо пошитый недешевый костюм, сорочка, галстук из последней коллекции модного дома, солидные шузы. Упакован серьезно и со вкусом. Седой, стройный, в хорошей форме, но с тросточкой.
- Артрит, гастрит, колит? – почу, обнимая старого друга.
- Бандитская пуля, - в тон ответил Лойко.
- Отметить надо, - твердо постановил я, - столько лет не виделись.
А не виделись мы..., в общем долго не виделись, сорок семь лет.
После школы я поступил в военной училище (мы оба мечтали стать военными), а Сашка серьезно заболел и на вступительные не попал, а попал в погранвойска, на Дальний Восток. Переписывались два года, а потом друг мой пропал. С появлением персональных компов и соцсетей я постоянно искал Забара, нашел почти всех одноклассников, даже тех, кто рассеялся по Австралии, Израилю, Германииям и США. Они про одноклассника тоже ничего не знали. Или не хочет, или не может, или…, о плохом думать не хотелось, и поиски я продолжал.
- Выбирай кабак. Я плачу, Буратино нынче богатый.
- Нет, давай по-простому, на кухне посидим. Я живу здесь недалеко.
Через пятнадцать минут мы были в супермаркете.
- Виски, коньяк?
- Я по водке соскучился. И хлеба чёрного давай возьмём.
Затарили две по 0.7 литра, я, подумав, добавил ещё одну, пару упаковок пива, ветчины, колбасы, сыра и прочей ботвы: килька в томате, шпроты и зачем-то банку сгущеного молока. В общем нехитрая еда эпохи позднего СССР.
Двухсотый крузак еле втиснулся в строй иномарок, рядом с «Нивой». Жив еще отечественный автопром.
- Мой Орлик, - похлопал по капоту «Ниву» Лойко, опередив готовую сорваться с моего языка злую шутку про вазовскую продукцию, - люблю, знаешь, на рыбалку с палаточкой или просто на природу.
- А в городе на чём ездишь?
Лойко не ответил.
Недвижимость другана чётко попадала под девиз «Реновация: здесь и сейчас» и явно заждалась московского градоначальника вместе с его женой Реновацией.
Обстановка квартиры соответствовала недвижимости: белорусская прихожка, польская сантехника, белорусская же кухня, румынский гарнитур (стенка, диван, два огромных квадратных кресла, журнальный столик). «Спальня - польская», - загадал я и не ошибся. В общем, мечта домохозяйки образца семидесятых годов прошлого столетия.
Хозяйки в доме не чувствовалось.
Накатили «за встречу» по половинке из гранёных стаканов, других рюмок в доме не оказалось. Занюхали черным хлебушком. Хозяин занялся закусками, я еще раз наполнил изделия Веры Мухиной.
- Как говорится, между первой и второй промежуток небольшой, - чокнулись по второй, - ты сам чёкакгде?
- Языки преподаю в конторе одной, - и на немой вопрос мой добавил, - ну какой из меня супруг, я всё больше по командировкам.
- Давай по третьей. У меня на фирме шутят: щеф каждую минуту тысячу баксов зарабатывает, поэтому промежуток между тостами не должен быть более минуты. Да, дружище, поднялся я нехило. Офис в Москва-Сити, квартира на Ордынке, домик на Рублевке, еще один на лазурном берегу, жена в Лондоне, любовница в Москве. В общем, всё как у людей. Не список Форбс, но уже рядом. Ты не подумай, я не «нефть-газ-залоговые аукционы» какой-то. Ты же знаешь, я радиотехническое с отличием закончил. В СССР учили хорошо. Что через голову не входило, через задницу внедрялось. Я и сейчас любую штуку, которая с электричеством, и разберу, и соберу, и отремонтирую, а дай мне неделю - такую же, и даже лучше, смастерю. Ты знаешь, у меня такое чувство, что перевелись на Руси люди, которые хоть что-то могут делать хорошо. Хоть руками, хоть головой. Страна долбо…бов. Я к кадрам очень серьёзно отношусь, даже на мелкие позиции сам людей принимаю. Ты веришь, лаборанта толкового в Москве не сыскать. Все «с амбициями», все «умеют и любят работать в команде», все полны «идей и креатива»… Я ему: Родной, делать-то что умеешь? А он мне опять про работу в команде и креатив. Даю ему мобильник: Разбери и собери. ЛОйко! У них у всех руки из жопы растут, бл…дь! Что-то я отвлёкся. Давай ещё по одной. Служил в охотку. Капитана, майора получил. А потом этот бардак начался… Я тогда в Прибалтике служил. Веришь, нет, на службу в гражданском, как шпионы какие, ходили. Пришел, форму надел, служишь. Закончил, переоделся, домой, бл.дь.
Ну вот, говорил же, двух мало будет…
Открыл третью бутылку. Меня повело и крепко повело. Странно, но Лойко смотрел ясным взглядом. За время разговора ему несколько раз звонили. Несколько раз он говорил на английском, пару раз на немецком, раз на чем-то восточном, пару раз я даже группу языков не распознал. Не только взгляд, но и разговор его был абсолютно трезвым.
- Закусывать надо, - донеслось до меня, - возьми тарелки в шкафу, да не там, левее…
Из сумрака шкафа поверх орденских планок на меня внимательно смотрела «Золотая Звезда» Героя Советского союза. «У хорошего портного сшит пиджак», - машинально подумал я.
2024, накануне Пасхи.
Считается, что авторство гранёного стакана принадлежит Вере Мухиной, той самой, которая «Рабочий и колхозница», что у входа на ВДНХ.