Глава 28, 29
Пасмурным днем «Соловей» бросил якорь у берегов Гленкарина. Рейли с Кэссиди решили не провожать Арриан до замка и проститься с нею на борту яхты.Стоя на палубе, они смотрели, как Майкл усадил сестру на сиденье шлюпки и укутал ей ноги.
— Наш сын сумеет позаботиться о ней, — сказала Кэссиди.
— И все-таки, Кэссиди, нужен ли ей такой муж, как этот лорд Уоррик? Ведь Арриан было из кого выбирать: у нее было столько поклонников из самых лучших семей.
— Но она выбрала этого, Рейли. Знаешь, он кое-чем напоминает мне тебя, когда мы с тобою познакомились.
— Думаешь, наша дочь сумеет сгладить его острые углы, как ты сглаживаешь мои? Кэссиди рассмеялась:
— Я не сглаживала никаких углов, дорогой, просто чуть-чуть подрезала твои вольные крылышки.
Фигурки в шлюпке делались все меньше и меньше.
— Господи, только бы он был добр к нашей девочке, — пробормотал Рейли.
— Он будет к ней добр, — пообещала Кэссиди. — Он любит ее без памяти. Надеюсь, когда-нибудь у него достанет мужества сказать ей об этом.
Уоррик, стоя у окна замка, смотрел, как яхта «Соловей» с отливом удаляется от берега, а Арриан и Майкл машут родителям с берегового утеса. Он все еще не мог поверить, что Арриан приехала к нему, и до последней минуты боялся, что она передумает. Подойдя к зеркалу, он увидел трехдневную щетину на своем подбородке. Чтобы прибыть раньше Арриан, ему пришлось скакать день и ночь, без передышки. Теперь, когда она высадилась на берег, он наконец мог отдохнуть.
— Хадди, пожалуйста, выйди встретить леди Арриан и ее брата, лорда Майкла. Передай, что мы увидимся с ними за ужином.
С этими словами он направился в свою комнату, где, не раздеваясь и не снимая грязных сапог, упал на кровать и мгновенно уснул.
Как ни грустно было Арриан расставаться с родителями, все же она чувствовала, что ее место теперь здесь, рядом с хозяином этой суровой земли.
После захода солнца граница между небом и морем сделалась почти неразличимой. От вереска склоны гор казались ярко-лиловыми, словно сама природа прошлась по ним широкой лиловой кистью. Арриан с удовольствием вдохнула в себя свежий вечерний воздух и улыбнулась брату.
— Как здесь хорошо, правда? У меня дух захватывает от этой красоты.
Элизабет, у которой ноги увязали в песке, кажется, не разделяла восхищения Арриан.
— А по-моему, ничего хорошего нет в этой Шотландии.
— Гленкарин гораздо живописнее всего, что мы видели в этой стране до сих пор, — заметил Майкл. — Видишь, Арриан, я становлюсь опытным путешественником.
— В последнее время ты вообще очень вырос и изменился, Майкл. Думаю, скоро отец сможет переложить на тебя часть своих обязанностей.
— Вероятно, — обнимая сестру, улыбнулся он. — Но это произойдет не сегодня. Пока что меня интересует, чем я буду заниматься тут, в Гленкарине.
— Я слышала, здесь неплохая охота. А еще, — Арриан лукаво улыбнулась, — ты мог бы предложить Уоррику сыграть с тобой партию в шахматы. Мне он, к слову сказать, проиграл.
— Арриан! Неужто у тебя хватило совести сыграть над ним папину старую шутку?
— Он сам виноват! — рассмеялась она. — Он слишком много о себе вообразил, пришлось поставить его на место.
Подъехал Тэм с несколькими слугами, чтобы перевезти в замок их вещи. Элизабет, как обычно, уверенно отдавала распоряжения.
— Подвезти вас, миледи? — спросил Тэм.
— Нет, — отвечала Арриан. — Сегодня прекрасная погода, мы с братом лучше прогуляемся.
— Ну а я, пожалуй, подъеду, — заявила Элизабет, забираясь в коляску.
Арриан взяла Майкла за руку и подвела к каменным ступенькам.
— В детстве я думала, что наша семья всегда будет вместе. Но, как видишь, все мы постепенно разлетаемся в разные стороны: тетя Мэри теперь в Лондоне, мама с папой в Равенуорте, я в Шотландии. Где-то окажешься ты, Майкл?
— Времена меняются, Арриан, и люди меняются вместе с ними. Но, где бы мы ни оказались, мы всегда будем связаны между собой самыми прочными нитями.
— Я тоже в это верю.
К удивлению Арриан, миссис Хаддингтон и Барра встретили ее довольно приветливо. Они же доложили ей, что Уоррик, который, по ее расчетам, должен был приехать значительно позже, находится у себя в спальне. Правда, ее немного задело, что он не спустился их встретить.
На сей раз вместо бывшей спальни Гвендолин Арриан провели в главную анфиладу, где ей было отведено несколько комнат. Между ее новой спальней и спальней Уоррика находилась небольшая гостиная.
Утомленная долгим днем, она с удовольствием забралась в белоснежную постель.
Элизабет поставила ей на колени поднос с едой и пошла разводить огонь.
— Перекусите немного, прежде чем ложиться.
— Не хочу, — простонала Арриан. — Ах, Элизабет, убери все это! И когда наконец пройдет тошнота?
— Потерпите еще несколько недель, миледи. Хотите, я посижу немного с вами?
— Нет, я хочу только спать, больше ничего. Вот теперь я понимаю, каково было тетушке Мэри, когда ее мучила морская болезнь.
— Ну а я пока спущусь вниз, поговорю со здешней экономкой. Она, кажется, переживает, не собираюсь ли я выжить ее с ее места, так я пойду скажу, что у меня в мыслях нет ничего подобного. Я просто попросила ее нанять в деревне нескольких женщин. Вам ведь понадобятся расторопные помощницы, чтобы следить за таким огромным домом.
— Поверь мне, Элизабет, когда ты познакомишься с миссис Хаддингтон получше, она понравится тебе.
— Вот я и думаю: пойду-ка я ее успокою, пусть знает, что я всего лишь хочу ей помочь.
— Думаю, вы должны с нею поладить: она не любит только англичан и Макайворсов.
— Ну, миледи, к вам-то она относится хорошо.
— Да? — Зевая, Арриан откинулась на подушку. — Вот уж ни за что бы не подумала.
Элизабет вышла, тихонько затворив за собою дверь.
Взгляд Арриан упал на конверт, который служанка оставила на столике возле кровати. То было письмо от Йена, полученное перед самым отходом «Соловья». А она совсем о нем забыла. И, хотя сейчас ей меньше всего хотелось читать послание бывшего жениха, она все же протянула руку. Неожиданно из надорванного конверта выскользнуло что-то твердое и холодное, и Арриан с изумлением увидела на своей ладони обручальное кольцо Макайворсов. В эту минуту блеск огромного рубина почему-то показался ей особенно зловещим. Дрожащей рукой она развернула листок, исписанный торопливым почерком Йена.
«Любимая!
Возвращая тебе это кольцо, я хочу, чтобы оно напоминало тебе о былых днях нашей любви. Верю, что когда-нибудь ты вновь наденешь его на свой палец и мы станем мужем и женой, как велел нам Господь. А пока что остаюсь для тебя тем, кто, не взирая ни на что, продолжает любить тебя более собственной жизни».
В боковую дверь негромко постучали, и Арриан догадалась, что это может быть только Уоррик.
Волнуясь перед долгожданной встречей, она торопливо пригладила спутанные волосы, и Уоррик вошел.— Не возражаете, если я с вами немного посижу? — спросил он, чувствуя себя до странности неловко.
Его темные волосы были влажны, словно он только что принимал ванну.
— Пожалуйста, садитесь.
— Надеюсь, вы добрались благополучно? Я должен извиниться за то, что не вышел вас встречать. Повисла неловкая пауза.
— Вы, вероятно, очень торопились, раз доехали так быстро, — промолвила она наконец.
— Да. Думаю, в этих комнатах вам будет удобнее. — Он обвел взглядом спальню и впервые почувствовал безнадежную убогость ее обстановки.
— Да, мне здесь очень нравится. Он заметил письмо, которое она все еще держала в руке.
— О, вы уже получаете корреспонденцию? — сказал он, полагая, что письмо скорее всего от ее матери.
Арриан разжала кулак, и на ее ладони сверкнуло знакомое рубиновое кольцо.
— Это от Йена. Его посыльный приходил к нам на яхту сразу после вашего ухода.
Уоррик молча смотрел на ненавистный рубин. Когда он снова заговорил, голос его звучал холодно:
— Простите, что я невольно помешал вам грезить об Йене Макайворсе. В письме он, вероятно, изливает свое любящее сердце? Что до кольца, я бы посоветовал вам лучше надеть его на палец и носить, чтобы все видели, чем лить над ним слезы в печальном уединении.
— Уоррик, Йену сейчас очень тяжало… Он вскочил, гневно сверкнув глазами.
— Избавьте меня от ваших объяснений! Что тут объяснять, если вы ложитесь спать с его письмом, с его кольцом и, вероятно, с приятнейшими воспоминаниями о нем же?
— Уоррик, вы не поняли. Я…
— Напротив, я все прекрасно понял! Но не волнуйтесь, я не стану более прерывать ваших мечтаний. Родите мне ребенка, а потом отправляйтесь хоть к своему любимому, хоть на все четыре стороны — мне будет решительно все равно!
Арриан еще пыталась что-то сказать, чтобы разъяснить недоразумение.
— Я не хочу… — протягивая ему кольцо, начала она.
Но Уоррик был уже у двери.
— Обещаю отныне не навязывать вам своего общества, — обернувшись с порога, сказал он. — Довольно и того, что я насильно заставил вас выйти за меня замуж и потом уговорил вернуться, чтобы вы могли родить ребенка в доме его отца. Так что можете и дальше предаваться своим нежным воспоминаниям и ни о чем не беспокоиться.
Он еще немного постоял в дверях, словно не решаясь окончательно уйти, но Арриан отвернулась от него.
— Ступайте, я хочу побыть одна, — сказала она.
Уоррик ушел, и дверь за ним закрылась.
Итак, он сразу же вообразил самое худшее и даже не позволил ей объясниться. Да, не такой она представляла себе их встречу. В своей наивности, она ожидала, что он войдет к ней со словами любви, он же вместо этого предъявил ей несправедливые обвинения.
«Что за демоны владеют его душой? — думала она. — Сможет ли он когда-нибудь избавиться от своего извечного недоверия и принять ее любовь?»
Следующее утро выдалось теплым и солнечным.
Когда Арриан спускалась по лестнице, Майкл, с которым они договорились выехать на верховую прогулку, уже ждал ее у крыльца с двумя оседланными лошадьми. Проходя через нижний холл, она не без удивления заметила двух работников, нанятых, по-видимому, в деревне. Работники сворачивали истертый ковер, а старая экономка стояла рядом и следила, чтобы при этом они ничего не сломали и не разбили.
— Что они делают, миссис Хаддингтон? — спросила Арриан.
— У нас большая уборка. Велено снять все шторы и ковры и позвать женщин из деревни, чтобы они все перемыли и перечистили. — Миссис Хаддингтон неодобрительно покосилась на дверь библиотеки. — А присматривать за их работой его милость поручил миссис Робертсон.
— Почему именно ей? — досадливо спросила Арриан.
— А кто его знает, миледи.
В этот момент дверь библиотеки отворилась, и навстречу Арриан вышла Луиза Робертсон с охапкой пыльных занавесок.
Миссис Хаддингтон презрительно фыркнула и заворчала себе под нос:
— Экая краля! Расхаживает везде как хозяйка.
— А, леди Арриан, — подходя, заговорила Луиза Робертсон. — Как жаль, что вы нездоровы. Я хотела было заглянуть к вам, но Уоррик велел мне вас не беспокоить. Мне очень приятно, что он предложил мне взять на себя ваши обязанности в Айронуорте.
— Что вы имеете в виду? — удивленно спросила Арриан.
Луиза едва заметно улыбнулась.
— Я хочу сказать, вы ведь не настолько здоровы, чтобы вести такое большое хозяйство, вот я и займусь этим вместо вас.
— Я не больна, миссис Робертсон.
— Да? Но я поняла со слов Уоррика, что здоровье у вас довольно хрупкое.
Арриан начала сердиться не на шутку.
— Прошу извинить меня, миссис Робертсон. Не буду больше отвлекать вас от вверенного вам дела. Луиза, однако, загородила ей дорогу.
— Уоррик собирается заменить ковры. Мне хотелось бы знать, какой цвет вы предпочитаете.
В светло-карих глазах миссис Робертсон стояла такая откровенная неприязнь, что Арриан стало не по себе.
— Полагаю, что мы с мужем сами решим этот вопрос. Вам же, если не ошибаюсь, было поручено лишь проследить за ходом уборки.
— Жаль. А я надеялась, что вы замолвите за меня словечко перед Уорриком.
— Не понимаю, какое словечко?
— В ближайшем будущем Уоррик намерен заново обставить Айронуорт. Я спросила его, не поручит ли он это дело мне, но он ответил, что ему придется посоветоваться с вами. Но вы же не захотите заниматься такими пустяками, правда?
— Мой муж сообщит вам о своем решении. — Арриан обошла стоявшую на ее пути женщину. — В дальнейшем, миссис Робертсон, если захотите со мной поговорить, извольте сперва сообщить об этом моей служанке.
Выходя из дома, Арриан все еще не успокоилась.
На крыльце Элизабет подала ей перчатки.
— Я тоже успела несколько раз столкнуться с нею сегодня утром. Экая фифа! На слуг фыркает, что тебе важная госпожа, а вашему мужу глазки строит.
— Может, она ему нравится, — сказала Арриан, сердито натягивая кожаные перчатки для верховой езды. — Признаться, пока она говорила, я думала о том, как хорошо должно быть сейчас в Равенуорте.
Элизабет дотронулась до ее руки.
— Миледи, я бы на вашем месте не приваживала лисицу к своему курятнику.
— Господи, к какому еще курятнику?
— Миссис Хаддингтон говорит, что эта особа уже несколько лет обхаживает его милость. Говорит, когда она овдовела, у них все уже шло к свадьбе, а лорд Уоррик возьми да и женись на вас.
— Ах, Элизабет, полно тебе слушать всякую болтовню. Меня, кстати, куда больше беспокоит, сможет ли эта миссис Робертсон как следует обставить дом, чем какие у нее виды на моего мужа. Ведь, насколько я понимаю, она проявляет интерес к переустройству Айронуорта.
— Не знаю, не знаю… Знаю только, что чем больше я на нее смотрю, тем меньше она мне нравится. — С этими словами Элизабет вернулась в дом, как бы предлагая Арриан подумать над ее предостережением.При виде Мактавиша, беседующего с Майклом, Арриан просияла и легко сбежала с крыльца.
— Здравствуйте, Мактавиш! — издали крикнула она.
— Здравствуйте, здравствуйте, миледи! — Взгляд старого Мактавиша заметно оживился. — А вы, я гляжу, все хорошеете и хорошеете.
— Спасибо, Мактавиш. — Присмотревшись, она заметила свежий шрам на лбу и темные круги под глазами, как после болезни. — Но что это? Что с вами случилось?
— Это просто память о встрече с Йеном Ма-кайворсом.
— Что?! Вы хотите сказать, память о том дне, когда вы привозили в Давиншем мои вещи?
— Ничего страшного, миледи. На мне заживет как на собаке.
— И это еще не все, Арриан! — негодующе выпалил Майкл. — В тот день Йен переломал Мактавишу несколько ребер и высек его кнутом.
Но не успела побледневшая Арриан произнести ни слова, как великан-шотландец подхватил ее под руки и усадил в седло.
— За меня не беспокойтесь, миледи. Все уже позади.
Значит, Мактавишу пришлось вынести все это ради нее? Арриан продолжала смотреть на старика в немом изумлении.
Выехав из замка, они с Майклом перевалили через холм и спустились на песчаный пляж. Чтобы немного успокоиться, Арриан пустила лошадь вскачь по самой пенистой кромке, так что Майкл с трудом догнал ее.
— Арриан, ты что, хочешь сломать себе шею? — сердито спросил он, перехватывая у нее поводья.
— Ну и пусть, — сказала Арриан, когда их лошади перешли на шаг. — Мне все равно. Стоит ли дорожить этой жизнью, если все кругом на поверку оказываются обманщиками, все что-то скрывают, замышляют… Что это за страна, в конце концов?
— А мне Шотландия нравится.
— Мне она тоже нравилась, Майкл, но теперь и эта земля, и эти люди кажутся мне слишком жестокими. Вероятно, я просто идеализировала их, а с идеалами, как известно, нелегко расставаться.
Майкл проводил взглядом стаю летящих по небу гусей.
— Арриан, люди здесь такие же, как в Англии, не хуже и не лучше. Просто ты оказалась втянутой в их старинную родовую вражду и потому имела несчастье наблюдать обе враждующих стороны в их самых неприятных проявлениях. Что же касается идеалов, я бы посоветовал тебе забыть о них и искать радость в той жизни, которая окружает тебя.
— Йен кажется мне теперь настоящим чудовищем! — Она нервно повела плечом. — При мысли о том, что я чуть не вышла за него замуж, я готова кричать от ужаса. Он даже на расстоянии сумел разрушить мое счастье.
— Ну а Уоррик?
Арриан спрыгнула с лошади и пошла дальше пешком.
— Уоррик — человек непростой. Гнев и недоверие слишком глубоко укоренились в его душе. Я надеялась, что смогу ему чем-то помочь, но теперь вижу, что это невозможно. — Она вспомнила Луизу Робертсон и снова подумала об их отношениях с Уорриком, вслух же сказала: — А впрочем, не лучше ли нам с тобою выбросить все это из головы и проехаться по холмам, прямо по цветущему вереску?
Майкл был рад возможности хоть как-то отвлечь сестру от печальных мыслей.
— Хочешь наперегонки? Глаза ее лукаво загорелись.
— Это кто тут собрался меня обогнать? Ты, верно, забыл, что перед тобою победительница Равенуортских скачек?
Уоррик стоял возле одного из деревенских домиков, на котором латали прохудившуюся крышу, когда Арриан с братом показались на склоне холма. Завидуя близости между братом и сестрой, он проводил их глазами и снова вернулся к работе.
Он нарочно старался поменьше появляться в замке, чтобы Арриан легче было привыкать к ее новому положению.
Ради того, чтобы удержать ее, он готов был на все, даже на то, чтобы вовсе не видеть ее.
Глава 29
Лицо миссис Хаддингтон, подававшей ужин в малой столовой, было хмуро.
— А что, его милость не придет? — осведомился Майкл.
— Откуда мне знать, милорд? Он нынче домой не заезжал и ничего не передавал.
Арриан опустила глаза, чтобы Майкл не догадался, как сильно ее это задевает.
— Сегодня очень вкусная рыба, Хадди, — промолвила она как можно беззаботнее. — Я тут у вас в Шотландии все больше начинаю любить лососину.
Миссис Хаддингтон задержалась в дверях.
— Кухарка наша нарочно для вас расстаралась — знает, что у вас будет маленький.
Подождав, пока миссис Хаддингтон уйдет, Майкл спросил:
— Куда же все-таки подевался Уоррик? По-моему, после приезда мы его почти не видели.
— Понятия не имею, — сказала Арриан, отгоняя от себя навязчивый образ Луизы Робертсон.
После ужина Арриан поднялась к себе в спальню, где Элизабет помогла ей раздеться и лечь в кровать.
— По-моему, миледи, вы нынче еле на ногах стоите. Не надо бы вам больше до родов ездить верхом.
— Да, Элизабет, думаю, ты права. С завтрашнего дня буду ездить по окрестностям только в коляске или в карете.
Когда служанка ушла, Арриан долго лежала без сна и смотрела в темное небо за окном. Она все еще надеялась, что в душе Уоррика проснутся теплые чувства к ребенку, но надежд оставалось все меньше и меньше.
Наконец в доме все стихло. Веки Арриан постепенно отяжелели, и она уснула. Проснулась она от того, что из соседней комнаты донесся грохот и вслед за ним сдавленное ругательство, словно кто-то ходил в темноте, натыкаясь на мебель.
Арриан зажгла свечу и, выскользнув из-под одеяла, отворила боковую дверь. Пламя свечи осветило темные углы гостиной и фигуру Уоррика у окна.
Он смущенно обернулся.
— Простите, что потревожил вас. Я понимаю, здоровый сон для вас сейчас важнее всего.
— Я не фарфоровая кукла, Уоррик. — Она заметила в его руках бокал с какой-то жидкостью и догадалась, что это отнюдь не вода.
— Обычно я не пью в одиночестве, но, видите ли, сейчас у меня возникли кое-какие сложности… вот я и пытаюсь облегчить боль.
— Боль, милорд? Вы больны? Он немного помолчал.
— Возможно, я неудачно выразился.
— Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Нет, Арриан, не можете. Ваше дело — сложности создавать, а разрешать их придется мне одному. Она растерянно заморгала от неожиданности.
— Уоррик, вы пьяны?
— О нет! Я еще далеко не так пьян, как хотелось бы.
— Я знаю, что причиняю вам немало неприятностей. Он осушил очередной бокал и только после этого взглянул на нее.
— Ничего, скоро вы исчезнете из моей жизни. Уедете к своему драгоценному Йену, хотя одному Богу известно, что вы в нем нашли.
— Скажите, Уоррик, вы приехали тогда на яхту только из-за ребенка?
Он забрал у нее свечу и поставил на стол, после чего отошел к окну и поманил Арриан к себе.
— Скажите, Арриан, что вы здесь видите?
Окна ее бывшей спальни выходили на море, по эту же сторону замка, сколько хватал глаз, простирались холмы и долины. Уоррик стоял сзади, его дыхание жгло ее щеку.
— Я вижу сказочный ландшафт, теряющийся в ночной мгле… Впрочем, вы, вероятно, ждете от меня иного ответа. Наверное, я должна сказать, что вижу только земли Драммондов?
— Вы необыкновенно догадливы, Арриан. — Он развернул ее лицом к себе. — А теперь кого вы видите?
— Вождя Драммондов.
— Вот именно. А вы любите вождя Макайворсов. В минуту слабости я позабыл, что вы с ними в родстве, и привез вас сюда… Не надо было этого делать.
Жестокие слова хлестнули Арриан больнее кнута, и она упрямо вскинула голову.
— Вам некого в этом винить, Уоррик. Вы сами ворвались к нам на яхту и предъявили моему отцу права на меня.
— У меня не оставалось выбора. Я должен был дать ребенку свое имя… Я многим обязан вам и вашей семье, ведь вы спасли меня от королевского суда, а он вряд ли был бы ко мне благосклонен. Знаете, как горько быть в долгу у своих врагов, Арриан?
— Никаких врагов здесь нет, Уоррик. Есть только женщина, совершившая большую глупость. Я ведь надеялась, что мы с вами сможем хотя бы остаться друзьями… Увы, я ошибалась. Но зачем вы просили меня вернуться, зачем притворялись, будто мечтаете стать отцом?
Он раздраженно отвернулся к окну.
— Не хотел, чтобы ваш возлюбленный Йен растил ребенка, в котором течет кровь Драммондов.
— Ваша кровь, — поправила она, но он не слушал ее.
— Только представьте, как у нас родится мальчик и как тогда я буду смотреть в глаза своим людям. «Вот, — скажу им, — ваш будущий вождь. Вы не смотрите, что в нем течет кровь Макайворсов…»
Арриан молча глядела ему в спину. Наконец, овладев собою, она развернулась и пошла к себе в комнату. С нее было довольно.
Однако она не успела дойти до своей двери: Уоррик догнал ее и схватил за руку.
— Нет, постойте! Я хочу вам еще кое-что сказать.
— Вы уже достаточно сказали! Думаете, что, делая больно мне, вы тем самым наносите удар Йену?
— Нет, милорд. Ваша месть как обоюдоострый клинок, и второе его лезвие обращено к вам.
Он рывком притянул Арриан к себе и приподнял ее подбородок.
— Когда я дотрагиваюсь до вас, вы думаете о нем, да? Знаю, что о нем… А хуже всего то, что даже теперь я хочу вас. — На миг он зажмурился. — О, если бы можно было стереть проклятый образ из вашей памяти! Возможно, это положило бы конец моим страданиям.
— Вы сами создаете себе страдания, Уоррик, и никто, кроме вас, не сможет вас от них избавить. Он с силой прижал ее к себе.
— Нет, я заставлю вас позабыть Йена Макайворса!
Губы его хищно впились в ее рот, и она почувствовала тяжелый дух бренди. Это был поцелуй насилия, а не любви, и Арриан отчаянно пыталась высвободиться, но он только крепче обхватывал ее голову руками…
Он так резко ее отпустил, что от неожиданности она не удержалась на ногах и упала на стоявший сзади стул.
— Простите. — Уоррик тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от наваждения. — Я не хотел вам больше навязываться.
— Простить? Я уже многое вам прощала, но того, что вы сказали мне сегодня, я не забуду никогда. У вас нет сердца, Уоррик, и лучше бы мы с вами вовсе не встречались!
С этими словами она бросилась в свою комнату и захлопнула за собою дверь. Сама того не желая, она все еще ждала, не послышатся ли сзади шаги Уоррика, но в гостиной было тихо.
Она решительно подошла к дорожному сундуку, откинула крышку и начала рыться в своих вещах. Наконец она отыскала свою голубую амазонку для торжественных выездов и, не зажигая света, начала одеваться. Она чувствовала себя скорее сердитой, чем оскорбленной, и ей нужно было поскорее что-нибудь сделать, чтобы привести в порядок расстроенные чувства.
Во дворе замка ей никто не встретился, зато на конюшне она нашла Тэма, который ссыпал в мешки овес для лошадей.
При виде жены хозяина, входящей в конюшню в столь неурочное время, Тэм остолбенел.
— Вы чего-нибудь хотите, миледи? — наконец выдавил из себя он.
— Да, Тэм. Оседлай мне лошадь. Я хочу прокатиться верхом.
То, что она собиралась на прогулку посреди ночи, притом в полном одиночестве, показалось Тэму довольно странным, однако его дело было подчиняться, а не спрашивать, и он проворно выполнил поручение.
— По-моему, вот-вот пойдет дождь, — заметил он, видимо, надеясь ее остановить, но Арриан лишь улыбнулась.
Тэм молча помог ей забраться в седло и смотрел вслед, пока искры, высекаемые подковами о камни, не погасли в ночи.
Уоррик видел из окна, как Арриан стремительно вышла во двор, но не двинулся с места. Лишь когда она верхом на лошади выехала из конюшни, он, чертыхнувшись сквозь зубы, бросился вниз.
— Тэм, седлай Тайтуса, да поживее, — рявкнул он, подбегая к конюшне.
Сразу же за воротами Арриан пустила лошадь галопом. Ей было все равно, куда ехать в этой беззвездной и безлунной ночи. Она двигалась сквозь непроглядную тьму, и сердце ее разрывалось, казалось, на тысячи кусочков. Ни одно слово, сказанное Уор-риком сегодня, не желало улетучиваться из ее памяти. Как она могла совершить такую глупость и вернуться в Айронуорт? Ведь отец предупреждал ее, она же настояла на своем…
Решив, что у моря будет слишком холодно, она повернула лошадь в сторону холмов.
Она уже пересекла ручей и выехала на крутой каменистый склон, когда неожиданный порыв ветра швырнул ей в лицо первые капли дождя. Она не остановилась, а когда за ее спиной послышался стук копыт, еще решительнее сжала поводья, ни секунды не сомневаясь, что это Уоррик. Разгоряченная лошадь легко вынесла ее на середину холма. Желание уйти от погони было так велико, что она не заметила нависшего над дорогой выступа. Уоррик предостерегающе крикнул, но было уже поздно.
Когда прямо перед ней замаячило что-то темное, Арриан натянула поводья. Лошадь стала как вкопанная, но сама всадница вылетела из седла и, сильно ударившись о скалу, упала в грязь.
В первую секунду она попыталась подняться, но, вскрикнув от боли, снова осела на землю.
— Глупышка! — Подоспевший Уоррик уже ощупывал ее, проверяя, нет ли переломов. — Так ведь можно совсем убиться!
— Мне все равно, — морщась, простонала она, и в этот момент ее тело пронзила новая боль. — Но мой ребенок! — Дыхание Арриан сделалось вдруг прерывистым. — Он может погибнуть!
— О боже! — в ужасе воскликнул Уоррик и, подхватив ее на руки, попытался укрыть от дождя. — Что я наделал!
Пока он нес Арриан на руках и взбирался в седло, крепко прижимая ее к себе, по ее лицу текли слезы вперемешку с дождевыми каплями.
Хлестнув Тайтуса, Уоррик поскакал в сторону замка.
— Лошадь… — с трудом вымолвила Арриан между схватками боли.
— Тэм приведет ее. Где болит? — Он склонился к ней, крепче обхватывая ее руками.
— Живот, — простонала она и закусила губу, чтобы не кричать. — Сейчас мне нужна Элизабет… Она знает, что надо делать. Скорее, умоляю!
Уоррик мчался как безумный. Спешившись у самого крыльца, он, с Арриан на руках, взбежал вверх по лестнице. Он ненавидел себя за боль, которую ей приходилось терпеть по его вине: ведь это из-за него она бросилась из дому в глухую беззвездную ночь… Следующая схватка заставила Арриан сжаться в комок.
Едва Уоррик уложил ее на кровать, как у него за спиной возникла взволнованная Элизабет.
— Что вы сделали с миледи? — резко спросила она, уже расстегивая мокрую амазонку.
Уоррик всматривался в побледневшее лицо Арриан.
— У нее будет выкидыш?
— Не знаю. Ступайте, я позабочусь о ней. Потом расскажете, что случилось.
Уоррик вышел из комнаты, чтобы провести остатки ночи под дверью. «Это Господь покарал его за содеянное, — думал он, — и если Арриан умрет, виноват в этом будет он и никто другой». Схватив со стола бутылку бренди, он швырнул ее в камин, и осколки посыпались сквозь чугунную решетку. Никогда еще он не страдал так и не чувствовал себя при этом таким беспомощным.
Прошел час, другой. В гостиной слышалось лишь тиканье часов да стоны Арриан из соседней комнаты.
Когда Элизабет вышла через боковую дверь, Уоррик сидел у окна, уставясь в сереющее предрассветное небо. Он обернулся, и служанка сочувственно покачала головой.
— Ребенок… Его уже нет?
— Да, его нет больше, милорд, — сказала Элизабет и добавила, разглядывая его покрасневшие глаза и щетину на подбородке: — Мне очень жаль.
— Арриан тоже умрет?
— Господь с вами, милорд! Что вы такое говорите? — Элизабет подошла к столу и налила ему чашку горячего кофе, который только что принесла экономка. — Вот, выпейте это.
Он послушно поднес чашку к губам.
— Это я виноват… Я виноват в смерти ребенка. Она упала с лошади, спасаясь от меня.
— Миледи так и сказала, что вы будете винить во всем себя. Она велела вам передать, что вы тут ни при чем, милорд.
Он уронил голову на руки.
— И она еще, после случившегося, думает о моих чувствах?
— Она всегда была такая, милорд. Ей-богу, не знаю, как вы до сих пор этого не заметили.
— Она не просила меня к ней зайти?
— Нет. У нее сейчас лорд Майкл, пускай побудут вдвоем. Может, он ее немного успокоит.
Кивнув, Уоррик ненадолго ушел в свою комнату, но вскоре снова вышел оттуда и, взяв Тайтуса, поскакал в сторону холмов.
В следующие два дня он не возвращался в Айронуорт. Один, вдали от утешителей, он оплакивал погибшего ребенка, которого лишился по своей вине.
Сидя возле сестры, Майкл вытирал катившиеся по ее щекам слезы.
— Не плачь, — тихонько говорил он. — У тебя родятся другие дети.
Арриан перекатилась на постели ближе к окну. Ласковый солнечный свет лился в комнату, но в душе Арриан было холодно и пусто.
— Я не хочу других детей. Мне нужен был этот ребенок.
Майкл ничего не ответил, только крепче сжал ее руку.
Лишь через три дня Уоррик постучался в дверь Арриан, но Элизабет печально сообщила ему, что миледи не хочет его видеть.
Каждый день он подходил к ее двери, и каждый день служанка передавала ему один и тот же ответ.
Через неделю он перестал стучать в дверь.
Наконец Арриан поправилась настолько, что могла уже самостоятельно двигаться. Сидя в кресле, Майкл задумчиво наблюдал, как она ходит от кресла к окну и обратно.
— Вижу, тебя гложет какая-то мысль. Верный признак, что ты уже выздоровела.
— Да, я давно хотела тебе кое-что сказать, но все не решалась.
— Хочешь вернуться в Равенуорт?
— Да, как только смогу выдержать поездку. Майкл дотянулся до руки сестры и заглянул ей в глаза.
— Ты уверена? Ведь если все получится, как ты хочешь, ты, возможно, никогда больше не увидишь Уоррика. Сможешь ли ты с этим жить?
— Я хочу уехать отсюда навсегда и забыть обо всем. — В глазах Арриан сверкнули слезы. — Майкл, пожалуйста, увези меня домой!
— Хорошо. Если ты и впрямь этого хочешь, я все сделаю. Но, прошу тебя, подумай еще, пока есть время, чтобы потом не пожалеть.
— Спасибо, что ты понимаешь меня и не задаешь лишних вопросов.
— Когда тебе плохо, Арриан, плохо и всем тем, кто тебя любит. Но все же скажу тебе вот что: мне очень нравится Уоррик. Я даже не думал, что мужчина может так страдать, потеряв еще не родившегося ребенка. Может, не стоит держать на него зла?
— Я не держу на него зла, — отвечала Арриан, набрасывая на плечи кашемировую шаль. — Просто не знаю, о чем с ним говорить. И потом, у него, кажется, уже есть утешительница: Луиза Робертсон бывает здесь чуть не каждый день.
— Думаю, чем меньше о ней говорить, тем лучше, — философски заметил Майкл.
Констанс О`Бэньон