Он спит. Она бредит (в Краю актёрских персонажей)
Поспи, любимый! –
пока качает нас в качелях тень зефира.
Да и не стоит, милый,
тебе на этот-странный-мир и здесь смотреть:
тебе сюда – быть может – не поспеть.
Так и зачем тебе их голоса здесь слышать? –
Тебе ведь выше:
Туда – со мной…
А носится здесь рой (!)
теней незабываемых великих:
то образы туманные… то лики…
то полу-маски… то полу-сердца…
Им всем не обошлось там без чтеца:
здесь скоморохов образы томятся,
и им самим те-вечера-там снятся:
в который раз на сцене –
«Я и так (давно!) всё (это) понял!»
И не была дана им собственная воля!
Поскольку говорили всё за них –
там… Но здесь голос чей-то стих…
И было слышно: то ли шепоты? то ль крики?
И выплывали над туманом… то ли лики?
Иль это белые светилися пары? –
от той жары!
Во глубине волками очи чьи-то светят.
И эти образы – совсем уже не дети!
То детища. Порой чудовища! Встают они из Теми –
и тычут в темя! –
Тех, там еще живущих скоморохов,
которые совсем не так уж плохи…
Но так и кажется: своих уж нету лиц,
хоть кто-то падает пред ними снова ниц…
О, милый! –
почитали в старину за самубивц
их – потому как мудрецы те говорили
(и не до шуток было тем, там не шутили):
В скоморохе (будто?) сразу много (чьих-то?) душ –
а значит, ни одной…
Да ты меня не слуш-
Ай!
Так те качели –
Ах!
И мы в те-воды снова
окунулись…
И в новом Подземелии
проснулись.
2001г. Париж
Из авторской книги стихов "Летопись Любви: Красное-и-Белое" (М.: Изд. Вест-Консалтинг, 2024).
Фото: гравюра Гюстава Доре к Божественной комедии Данте.