(из карачаево-балкарского эпоса "Нарты")
Счета нет на земле дочерям Апсаты.
Много счастья и горя от их красоты.
И не всем им по нраву селиться в домах,
И в дубравах живут они, и на холмах.
Нет низины такой и такой высоты,
Где не встретил бы юноша дочь Апсаты.
На вершинах крутых, где гнездовья орлов,
Наблюдал их в обличье косуль зверолов.
Только вслед за косулей он бег устремит,
Глядь – красавица взору его предстоит.
Загорятся глаза, хлынут волосы с плеч –
На кого-то погибель захочет навлечь,
А другому подарит и свет, и покой…
Есть волшебное место за бурной рекой,
Имя этому месту долина Махар.
И в большие морозы хранит оно жар.
Там построил жилище охотник Гола;
Был в годах он, и жизнь его трудной была.
Хоть рожала детей ему часто жена,
Но не выжил из них ни один, ни одна.
К Тайрихану ходил он не раз на поклон,
Но не знал утешенья до времени он.
И хоть поздно – а все-таки радость пришла:
Долгожданного сына жена родила.
Краше не было в ближних местах никого –
Вся округа сходилась глядеть на него.
И у деда от радости не было слов.
Над младенцем склонился Томпа-зверолов:
- Уберечь его должно от демонских чар,
Назовем его так, как велю я – Тохтар *.
С этих пор, если зверя Томпа убивал,
То главу его он Апсаты отдавал.
Мальчугана Томпа и Гола берегли
И держали при доме, от леса вдали.
Но однажды пошло все селенье за мост,
Это Праздник был первых весенних борозд.
Весь народ собирается в Верхней Маре,
И тебя с нетерпением ждут на дворе.
Там сегодня тебя с нетерпением ждут,
Но туда через лес все тропинки ведут.
Может статься, что с девушкой встретишься ты.
Знай, что дочка она самого Апсаты.
Ты не слушай ее, на нее не гляди –
Поклонись ей степенно и мимо пройди.
- Ты ступай. Ну а я, как дела завершу,
Сразу в Мару тропинкой лесной поспешу.
- Да, но помни про юную дочь Апсаты –
Много бед на земле от ее красоты!
Только в лес он вошел, разразилась гроза,
И как будто из тучи блеснули глаза.
Раскололся от молнии дуб – и на свет
Вышла дева, которой прекраснее нет.
Пали волосы с плеч, водопадом струясь,
И она на Тохтара взглянула, смеясь.
- Рада встрече с тобою, красавец Тохтар!
Уж не мыслит он, как избежать ее чар…
Все же вспомнил он, что говорил ему дед.
- Милый юноша, взгляд твой как солнечный свет,
А в душе ты печален, любимец Тейри! –
Так сказав, засветилась она изнутри.
На ее красоту он страшится взглянуть.
И застыл он на месте. Заказан был путь.
- Так послушай же. Имя мое Гамалар.
Ты возлюбленный мой, благородный Тохтар!
Неиссчетны алмазы мои, как песок.
Как сосна корабельная дом мой высок.
Как свеча в твоей жизни я буду гореть,
Волосами моими во сне тебя греть.
Свет улыбки моей озарит тебе путь,
Ложем станет для рук твоих белая грудь.
Ну, приветь же, прими же твою Гамалар!
Но в ответ не сказал ей ни слова Тохтар.
- Апсаты! – позвала она в гневе отца.
Научи потерявшего разум глупца!
Обозначь ему, сколько даешь нам годом!
В десять красок окрасились десять перстов
И подобно лучам она стали длинны.
Десять жезлов тяжелых коснулись спины.
Понял юноша – знак ему небо дает:
В жены на десять лет Гамалар он возьмет.
Поднял правую руку он – хватит пяти.
Как обиду красавице гордой снести?
Заметались лучи, обратились в стволы,
И четырнадцать сосен восстали из мглы.
- Полно! Знать не хочу про четырнадцать лет.
Год один и не больше! – он молвил в ответ,
К облакам указательный палец воздев.
Страшен был оскорбленной красавицы гнев.
Встало в небе созвездие Жете-Гейле –
Шесть оно уже раз предстояло земле.
Больше дома не мог уже юноша спать,
Змеи ночью к нему заползали в кровать.
Думал он, как увидеться с девой лесной.
Вот выходит он в рощу, а час был ночной.
Видит – длинная свесилась с ветки змея,
Серебром засветилась на ней чешуя.
Стала юношу телом своим удушать
И руке прикоснуться к оружью мешать.
Вот она отпустила его наконец –
И восстал из земли меж деревьев дворец.
Входит он. Перед ним открывается зал.
И в царице тотчас Гамалар он узнал.
Возлежала она, обратившись лицом
К девам, в танце ее обступавшим кольцом.
Стан ее был одет в дорогие шелка,
И к устам виноград подносила рука.
Улыбнулась: - Ну что ты, красавец, молчишь?
Остаешься со мной или снова сбежишь?
Боль пронзила Тохтара в низу живота,
И большая исторглась змея изо рта.
Сразу стало легко у него на душе,
И противиться страсти не мог он уже.
- Ты же любишь, я знаю! Душой не криви –
Если кто полюбил, то не скроет любви!
Знай, что больше уже никогда, никогда
Добрым людям чинить я не буду вреда.
И дворец мой, и царство – все будет твое.
Только сильно люби меня, счастье мое.
- Твои волосы – солнце. Ты вся – божество.
Ты одна у меня. Нет других никого!
И пропал он… Отец его ходит искать.
Горько плачет о нем неутешная мать.
И уже по селенью молва поползла:
Гамалар-лесовичка его завлекла.
И один не отчаялся старый Томпа.
Видит он – в гущу леса змеится тропа.
К ночи вышел Томпа из лесной глубины
На поляну, залитую светом луны.
Сел на холмик, заслушавшись пения птах.
Видит – туричий рог притаился в цветах.
И прохладным наполнен был рог молоком.
Что такое? Ему этот запах знаком.
Да, конечно. И знает его он давно:
Пахнет телом любимого внука оно.
И заплакал он, рог прижимая к груди.
- Я нашел тебя! Слышишь, Тохтар? Выходи!
«Слаб мой голос, - подумал Томпа-зверолов, -
Сам почти что не слышу я собственных слов».
Вдруг плеча его кто-то коснулся легко.
Вздрогнул он. На траву пролилось молоко.
Тут красавица-дева к нему подошла,
Как Луна-Сатанай лучезарно-светла.
«Не тебя я искал», - думал вслух зверолов,
И рубашку увидел он между стволов.
Вспомнил дед, что была на Тохтаре она.
И воскликнула дева с лицом как луна:
- Уходи поскорее. Ты жалок и стар.
- Пусть я жалок. Не ты мне нужна, а Тохтар.
Только так. Без Тохтара угаснет наш род.
- Слуги, эй! Пусть сейчас же охотник умрет.
И в болото, кишевшее змеями, он
По веленью прелестницы был погружен.
Все село в ожидании старца сошлось.
Но дождаться рассвета ему не пришлось.
Успокоиться все ж не могла Гамалар.
Долго длилось нашествие злых ее чар.
Раз старушка-вдова в кладовую вошла.
Что же? Целую россыпь старушка нашла
Длинных женских прекрасных волос золотых –
На воловью упряжку хватило бы их!
И не нужен был свет. Кладовая была
От зубов Гамалар белоснежных светла.
А была эта бабка Тохтара жадна,
Стригла, резала дивные пряди она.
На десяток частей разделив их потом,
Поднялась и вернулась с огромным котлом.
Закипала вода десять раз на огне.
Плыло золото вместо волос в чугуне.
И наполнились золотом этим мешки,
Вся посуда в кладовой, лотки, сундуки.
А Тохтару ужасный послышался крик:
- Где они – мои волосы? Кто их состриг?
Выдать бабушку пленник царице не смел.
- Я виновен. Всем золотом я завладел.
- Так не будет тебе ни добыч, ни жилищ,
И со всей красотой твоей станешь ты нищ!
Пес твой сдохнет, твой конь на дороге падет,
И стрела твоя цели своей не найдет.
Оборванку неплодную в жены возьмешь,
Разоришь свои житницы, род свой прервешь!
И свершилась коварной волшебницы месть.
Жив Тохтар, но утратил он славу и честь.
• береженый
Перевод А.Шараповой.