Уж нимфы с богини сандалии сняли,
И золото чудных волос
Они Артемиде узлом завязали,
Чтоб долго сушить не пришлось.
К ручью поспешили, где чистые воды
Теченьем косички плели,
Но тут Актеон появился у входа,
И в ужас все нимфы пришли,
И плотным кольцом окружили богиню,
Чтоб смертного пагубный взор
Не смог наготу осквернить её, ныне
Живой сотворили забор.
Подобно тому, как пурпур озаряет
С восходом небесный рельеф,
Так щёки богини огнём заливает
Безудержный яростный гнев.
Сурово блеснули прекрасные очи,
Покрыла чело её тень,
И тут Актеон, до прохлады охочий,
Предстал как пугливый олень.
Ветвистых рогов появилось сплетенье,
Пятнистою шерстью пошло
Всё тело, и шея вдруг стала оленьей,
И уши поднялись востро.
Увидел в ручье Актеон отраженье,
И горько воскликнуть хотел,
Но спазмом охвачено горла движенье,
И он по оленьи взревел.
- О, горе! - Вскричал Актеон, весь в смятенье,
Вглядевшись в злосчастный родник.
И слёзы из глаз покатились оленьих,
Наружу не вырвался крик.
Помчался олень от ручья без оглядки
В лесистую жаркую тьму,
И псы Актеона, предчувствуя схватку,
Помчались вдогонку ему.
Не в силах собаки узнать Актеона,
Пред ними всего лишь олень –
Азартная цель для охоты, загона,
Им гнать за добычей не лень.
И мчался олень по полям Киферона,
К ущельям, горам и лесам,
И сердце оленя, сиречь – Актеона,
Стучит – не достаться бы псам!
Но псы догоняют, в азартном удушье
Их лай переходит на хрип.
Догнали, вцепились в бока и подбрюшье,
И понял олень, что погиб.
Пытался собакам вскричать: «Я хозяин!»
Но выдавить смог только стон.
И умер, клыками собак весь изранен,
Несчастный олень – Актеон.
А тут и товарищи все подоспели,
И кто-то кому-то сказал:
- Жаль, нет Актеона! – Друзья пожалели –
Не видит охоты финал.
Погиб Актеон. Сей охотник отважный
Приблизился к страшной черте,
Когда Артемиду узрел он однажды
В прекрасной её наготе.