так невероятны её слова,
что закрывая глаза, нараспев, с начала
повторяешь снова, словно она молчала
лишь для того, чтобы время твоё сковать
медленным саваном, серой его тоской,
вязким туманом, и ты до сих пор плутаешь
в парке её печали, её летаний,
небо её так низко, так высоко,
что выпуская птицу лететь и петь,
ты и сама становишься этой птицей,
лишь для того, чтобы сердцу остановиться,
лишь для того, чтобы время начать теперь
с первого слова, забытого, как букварь,
и, закрывая глаза, ты поёшь по-птичьи,
щёлкая клювом, то громко, то слишком тихо,
буква за буквой, и это её слова.