Я проснулась ночью – и вспомнила, что жива,
что во мне горят маячки занебесных раций…
Но забрезжит день – я усну – не расти трава.
Но взойдёт заря – я забуду – чего смеяться?
Посреди зимы полуночничать – как с куста:
ночь густа и зла, будто ветер, несущий порчу.
Я не сплю тогда – я заслон – хоть белей листа.
Ну а днём – я пас – не посмею (а вдруг испорчу?)
Я нора крота – что ни день – или крот норы:
прорываюсь вглубь – где ни дня, ни меня, ни мира.
А в ночи гляжу – будто веером все миры
распахнулись враз – залетай (из окна – и вира!)
Но сквозь сны, заслоны, кротовые норы, тьму,
коловерть часов и галактик, коллапс сверхновой,
сквозь меня – проходит – известное Одному
(для чего из нас ни один не отыщет слова).
И сквозь плоть и полость, и света живой покров,
проходя, поёт на любой частоте эфира,
что оно само – средоточие всех миров,
и не надо ему никакого другого мира.