Цистерны туч налиты под завязку.
Их жирный пух несётся в край иной.
Их караванная и слаженная связка,
как стая ведьм, окаченных смолой.
Стремятся островом, нахмуренным анклавом,
не покидая очертаний тьмы,
гремят цепями из чугунных сплавов
в границах города и мрачной высоты.
Я, словно знак, стою на переезде.
Я, как путеец, сторожу проезд.
Обозреваю ход погодной вести
и жду диверсию как чаемую весть.
Однажды взрыв невиданного грома
сведёт составы с рельс в простор долин,
и опрокинутся огромные вагоны,
и хлынет дождь густой, как керосин.