***
С тех пор, как кино вымерло за ненадобностью вместе с его создателями, от прежнего Дома Кино остались только историческое название и этот зал, избавленный арендаторами от былого шарма и художественных излишеств. Но балкон чудом уцелел. Туда мы и проскользнули незамеченными мимо лягушачьего дозора, занятого упаковкой зала возрастным контингентом. С высоты балкона видней детали, и никто мне не мешает быть собой. И ему тоже...
Под оду Бетховена "К радости" на сцену взошли две зеленушки с корзинами из супермаркета и разбросали бумажные лепестки роз с запахом ванили. Ода смолкла, из-за кулисы высунулась накачанная ножища, дала возможность зрителям полюбоваться и опустилась на бумажную россыпь. Усиленное микрофоном "тщщ--хрусь-шмяк" вызвало в ответ коллективное "ах!".
Ножища спряталась, но вылезла не менее мускулистая верхняя конечность, пощупала воздух сардельками пальцев, погладила внешнюю сторону кулисы и тоже спряталась. Зал замер в ожидании праздника мышц в виде двухметрового Геракла, но на сцену выкатился квадратный коротышка в зеленом борцовском купальнике с привязанной к нему сзади голубой мушкетерской накидкой с белым крестом. Несоизмеримо маленькая головенка с залысинами, казавшаяся фрагментом от другого тела, раскланялась во все стороны и взвыла: - Страдание - не догма-а-а!
Зал эхом откликнулся "не догма!" и впал в предвкушение чуда. Оптимизированный Геракл поднял руки, обнажив подмышки величиной с вороньи гнезда, и на всякий случай еще пару раз повторил мантру.
Мой визави содрогался от беззвучного хохота, уткнувшись лицом в мое плечо. Ладно, потерплю ради такого случая. Но чтобы никогда больше. Духовная связь, ага. На моем бездушном плече, как ей там? Уже полегче? Вот и ладушки...
Смотрим дальше или где? Вон уже вытащили на сцену какую-то Тамару Петровну, и прямо сейчас и здесь через десять минут она станет просто Тамарой, а на ее лице, отражающем мерзкий внешний мир страданий, появится ее мир внутренний, которому 35 лет. А пока послушайте романс про "белой акации гроздья душистые" и "неповторимую юность" в исполнении вечно юных помощниц...
Мускулистый Демон мог бы и на руках отнести сухонькую Тамару за кулисы, а не заталкивать ее туда, упершись в спину. Видимо, не читал классику. Но залу пофиг, ему важен результат. Кто там у нас за мушкетерской накидкой? Готовы? Вуа-ля! Ах, Тамара... Запись желающих приобрести отражение внутреннего мира - на завтра и послезавтра, количество мест ограничено...
Дальше не на что смотреть, валим отсюда. Куда больший интерес вызвала газелька на парковке с оставленными в замке зажигания ключами. Через весь кузов - штанга с костюмами: император, генерал, морской офицер, Бэтмен, космонавт, ряд лягушачьих платьев, майки-борцовки, накидки. На полу под ними обувные коробки и еще две больших от печенья - с париками, масками, снотворными таблетками, бутылочками с перекисью и нашатырным спиртом. Так себе, приют убогого костюмера-гастролера...
Мой Воланд брезгливо приподнял мизинцем крышку обувной коробки. Его лицо стало чужим, холодным, надменным. Ой, что-то будет...
Вернувшись ко входу в Дом Кино, он вытащил на крыльцо дежурную лягушку, вручил ей маску и провел инструктаж. Та согласно кивала, потом спрятала вещдок за выкат платья и скрылась за дверью.
- В субботу у них последний бал, арт-кафе "Байкер" у северного выезда из города. Знаешь, где это?
- Да, весьма удобное место, чтобы слинять без пробок, там развязка и степь широкая...
Арт-кафе - это пристроенный к старой стекляшке уютный зальчик на сто мест с отдельным выходом. Только вместо всегдашних рокеров и прочих неформалов в тот вечер его заполнили обманутые вкладчицы в скоропостижное омоложение. Костюмер не заметил подвоха, когда вместо бумажных лепестков под его ногами заскользили настоящие с газона - ну, и так сойдет. Но не сошло. Поскользнувшись на них, он упал навзничь посреди сцены и не смог подняться, мешала мускулатура. Накладная, силиконовая. Спустя минуту тщедушный человечек с бледным конопатым тельцем в детских трусиках с картинкой медвежонка метался в тесном кольце разъяренных фурий, тщетно пытаясь вырваться и огребая удары кулаков и пенделей. Жалостливых не оказалось...
Нео-Воланд мог бы спокойно перегрузить денежные коробки из газельки и укатить с ветерком, но нет, ему нужно было нечто большее: тот самый момент, когда приходят и сами отдают. Поэтому он ждал костюмера снаружи, у единственного возможного места выхода - у окна над цоколем. Только вот оно оказалось глухим.
Однако именно там возник беглец и пантомимно затрепыхался между стеклом и шторой. Дескать, спасите, молитвенно складываю ручки, стою на коленях, каюсь, больше не буду. Спаситель надел на палец старинный перстень с камнем и резанул по стеклу. Спасаемый выскользнул, нырнул в газельку, но ключи многозначительно завращались на пальце спасителя. Да и дамочки в поиске весьма мотивировали. Костюмер прикрыл область медвежонка мушкетерской накидкой и пожалел, что не читал классиков.
... Мой триумфатор особой радости не выражал, просто стал прежним. Мы пересекли весь город с севера на юг без приключений и молча, но поворот к моему дому он проигнорировал.
- За столько месяцев знакомства мы с тобой ни разу дружески не посидели в приличном месте. А давай исправимся? Вот так сразу и сейчас.
- В таком виде? Разве что при свечах и в безлюдном месте...
- Люди давно спят, а вареные раки и креветки на нас не обидятся...
Возможно, это был сон - балкон при ресторане отеля над берегом, свечи в кованых подсвечниках, разочарованные комары с вердиктом "эти оба несъедобны", вышколенный ночной официант с дымящимся блюдом раков и креветок, пара бутылочек чешского пива "Сенатор" и река, перемывающая отражение лунной дорожки.
Но подаренная на прощание плоская шкатулка из старого дерева с тремя десятками граненых пробирочек с зельями - вот она, на моем столе...
- Я должен на время исчезнуть. А это тебе, чтобы не скучала. Попробуй создать свой эликсир, у тебя получится. Когда вернусь - опробуем.
- На ком?
- Хотя бы на тех, кто не приходит и сам не отдает...