(Строфы, изначально не входившие в главу
«27. Российский немец и народная дубина войны»
http://stihi.ru/2024/04/08/5937 из романа «Вдова»)
Для столкновенья двух цивилизаций
Век подобрал двенадцатый свой год.
Вожак волков, что всласть давили зайцев,
Привёл в Россию стаю – властен, горд.
За зайцами двумя угнаться трудно.
Две армии российские лоскутно
На трассах отступленья разошлись.
В театре той войны из-за кулис,
А также из суфлёрской будки громко
Приказы отдавала игрокам
Смерть полновластно. Крайне коротка
Живая слава, ибо окрик Рока
Героев, как и прочих всех подряд,
Откидывал в круг Смерти невпопад…
* * *
– В служении осёл вы, либо лошадь…
Жрец чертит пентаграмму на полу,
А ушлый дипломат мозги полощет.
Протанцевать до ночи на балу
В Санкт-Петербурге вам, похоже, проще,
Чем вынудить царя рук не топорщить
К ершистой Польше. Этого, Арман,
Вы сделать не сумели и на грань
Бесчестья моего сводили план мой.
Обид на вас за мягкость не держу,
Но парнем для битья стать подряжу
При мне за вашу вспыльчивость с упрямой
Позицией бесплодности войны.
– Должны ли говорить всё льстиво мы?!
Барклай, Багратион, поодиночке
Идя на контратаки, вглубь страны
Втянули нас. И это лишь листочки,
А ягодки исхода не видны.
Подтягивать обозы нелегко нам, –
Намёками смущал Наполеона
По делу откровенный Коленкур. –
Варить то ли ворон нам, то ли кур –
Вопрос не риторический, поверьте!
Засушливым и жарким летом нас
Измучила Россия лишь сейчас.
Дороги из покрытой пылью тверди
В болота превратятся в дни дождей.
– Меня волнует лишь царь-прохиндей.
– Для вас едва ли я добавлю новых,
Сир, острых слов о личности царя,
Хотя и не держу все мысли в норах, –
Арман де Коленкур – в ноздрю ноздря –
Стоял пред императором. – Проворных
В уловках лицемерия, виновных
В симпатии к царю вы с давних пор
Бросаете под гнев, как под топор!
На Францию обиды Александра
Не меньше, чем у вас есть на него…
«Уж как столица, мать честна, Невой
Бывает разобижена досадно
В дни наводнений, так и Бонапарт, –
Мне молвил царь, – весьма опасный брат».
Кивнул Наполеон де Коленкуру
С холодным обращением на «вы»:
– В бою свою спасать на поле шкуру,
Не станете, Арман, вы. Не новы,
Однако, и симпатии все ваши
К российским офицерам, то есть вражьим.
В Европе воевали вы не так.
– Сир! Я тогда сам в юных был летах.
– Вы ветрены, Арман! А ветер в друге
На поприще военном чем чреват?
Что в вас слегка проснётся ренегат.
Вам долго довелось в Санкт-Петербурге
Общаться с Александром. Русский царь
Вам помнится приятным, как и встарь?
Арман, вы понимаете ли русских?
– В военном деле знаю их в лицо.
На шляхе вам уступит колею скиф,
Чтоб грохнуть в параллельной колесо,
Грозя, мол, и повозку набок свалим…
Царь вовсе не желал тягаться с вами,
Ведь вы потенциальный были зять…
Но Польшу и Варшаву царь мог взять, –
Ответил Коленкур Наполеону. –
Поляки, словно встав с чертями в ряд,
Громят аж за церковный аромат.
Скривившись, словно съели по лимону,
Сказали оба разом: – Пусть громят!
Арман добавил: – Им Москва, что яд...
Сир, гонка наших войск в жару на марше
Для армии губительна! Воды,
Овса и хлеба негде взять! Мамаши
И жёны очень многих из орды
Отставших не дождутся к дому вовсе,
Ведь наши батальоны в день по восемь,
Порою по двенадцать человек,
Увы, теряют павшими навек.
Больных и мёртвых в эти дни так много,
Что мы, идя на скифов-дикарей,
В жару и при бескормице скорей
Мучительно в пути протянем ноги,
Чем от потерь с расчётом на бои! –
Воскликнул Коленкур. – Держу пари!
– Я Пруссию и Австрию сурово
В союзники взял после шантажа.
В мой адрес их вожди ни разу ровно
И честно не дышали, но, дрожа,
В час мести побегут смешнее краба
От посланного мною к ним сатрапа,
От рук неумолимого ловца.
Для стража суши или для пловца –
Охотника за крабами такими –
Мои кандидатура, сила, честь
Давно вне конкуренции, как есть.
Я грозное теперь имею имя.
Приму без шума и без крика весть,
Что кто-то предаёт меня. Им – месть!
На Корсике я знал: морские крабы
чтут берег, дальше мир непостижим…
Я вижу, Коленкур, ты в чём-то прав был,
Зудя, чтоб я с Россией не спешил…
Теперь мы оба схоже полагаем:
Не надо было гнаться за Барклаем.
Неплох в литовских землях был бы год, –
Сказал, анализируя поход,
Наполеон, уйдя к концу июля
От облачных надежд сломить царя. –
Успехам прошлых лет благодаря
Не думал, что в себе сам поселю я
сомнения в исходе марша вглубь.
– Спеша в Смоленск, ваш польский маршал глуп.
– Условия для мира всей Европе
Я буду диктовать путём войны.
Крах монархистам. Час изгоев пробил!
Сбежавшие в Россию кончат дни,
Как выскажу царю, пусть за Уралом!
Изменникам и прочим аморалам
В империи нет места: прочь они,
Деяньями и мыслями черны,
Годами убегали, а Россия
Дала им опрометчиво приют! –
Воскликнул Бонапарт. – Пусть сопли льют
На холоде в Сибири. Как мессия,
Народ Европы я объединю,
Подкладывая Англии свинью!