И голос высокий, прямой, протяжённый
Дошёл до небес, и основ
Олимпа–горы, и потряс его склоны
Богини воинственный зов.
Прекрасной фигурой Афина предстала,
Небесной сразив красотой
Богов-олимпийских, их было немало,
Признавших её госпожой.
И славили боги Афину-Палладу,
Рождённую из головы –
Могучего Зевса любимое чадо
С глазами - синей синевы,
Которые мудрость и власть источали,
И знаний великую мощь.
И боги Олимпа, конечно же, знали –
Поможет им Зевсова дочь
Советом мудрейшим, защитой военной,
Опасность от них отведёт.
И женщины знали, что в целой вселенной
Никто её лучше не ткёт.
И в Греции знали, как это опасно –
С Афиной соперничать в том.
Хотела быть выше ткачиха Арахна,
Да стала она пауком…
Вся Лидия знала, что в деле любого
Арахна всегда превзойдёт,
И нимфы с Пактола, водой золотого,
И с Тмола, глядели, как ткёт
Арахна из прядей, подобных туману,
Прозрачно воздушную ткань,
При этом нигде не допустит изъяна,
Нигде не появится рвань.
Гордилась она, что на свете нет равных
В умении ткать, нити прясть.
В тщеславии как-то сказала Арахна:
"Афина! Ну что за напасть?
Пускай же приходит Афина-Паллада,
В искусстве сразиться со мной.
Да вот, подучиться сначала ей надо,
Не выглядеть дабы смешной.»
Афина-Паллада предстала старухой,
Согбенной, с дубовой клюкой,
Сказала Арахне, гордыней надутой –
«Не тлен только старость с собой
Приносит с годами - несёт она опыт.
Послушай, скажу я тебе,
Стремись превзойти только смертных без хлопот,
Не клич же богиню к борьбе.
Смиренно проси пощадить тебя ныне,
Покорность Афине польстит.
Молящихся часто прощает богиня,
Глядишь, тебя тоже простит».
Арахна, послушав Афину в пол-уха,
Сверкнула очами: «Молчи!
С годами ты стала безумной, старуха,
Своих дочерей поучи!
А я без твоих наставлений сумею
Афине дать в деле отчёт,
Да только явиться богиня не смеет.
Ну что же она не идёт?»
- Арахна, я здесь, - отвечает Паллада, -
В обличье, присущем богам,
Лидийские жёны и нимфы Эллады
Припали к священным ногам,
Восславили Зевса любимую дочерь.
Арахна молчала одна.
Афине она поклоняться не хочет,
Сразиться желает она.
И с гневом Афина-Паллада сказала:
- Ну что ж, покрывало соткём,
Но просто соткать его – этого мало,
Мы вышьем картины на нём.
Богиня соткала акрополь в Афинах,
Свой спор с Посейдоном за власть
Над Аттикой вечной, и эта картина
Несла и подробность, и страсть –
Двенадцать богов вместе с Зевсом (он правил)
Решали важнейший тот спор.
Поднял Посейдон свой трезубец, ударил,
И хлынул источник из гор.
Афина в эгиде, с щитом круглобоким,
Упрятавши косы под шлем,
Вонзила копьё своё в землю глубоко –
Там выросло древо затем.
Оливой священной то дерево стало,
Плодов сочных много на ней.
И боги Афине победу отдали –
Народу олива нужней.
Картины сплела в уголках покрывала,
Как боги карают людей
За их непокорность, что дерзостью стала,
За тщетность их гордых затей.
Арахна же, дерзкая, выткала сцены
Из жизни богов, но других.
И были слабы её боги и тленны,
Величия не было в них.
Вокруг тех богов олимпийских соткала
Венок из нарциссов густой.
Картина искусностью не уступала
Работе Афины самой.
Но только богов на картине явление
Носило упадочный дух,
Сквозило к богам олимпийским презрение
Богиня разгневалась вдруг –
Работа соперницы порвана в клочья
Афины-Паллады рывком,
Вдобавок богиня ударила точно
Арахну в лицо челноком.
Не вынесла дева такого позора,
Верёвку с петлёю свила,
И голову в петлю просунула скоро,
И смерть за ткачихой пришла.
Афина Арахну из петли достала, -
«Ну ладно, гордячка, живи.
Теперь в наказанье вечно, - сказала, -
Ты ткать будешь сети свои».
И соком волшебной травы окропилась
Арахна с макушки до пят,
И тело соперницы в миг обратилось
В паучий мохнатый наряд.
С тех пор обитает в своей паутине,
Не зная ни счастья, ни мук,
Ткачиха упрямая. А на латыни
Арахна - и значит «паук».