Средина нисана.
Луна расплескалась в полнеба
сквозь облачный саван,
стыдливо упавший на тело:
ни хлеба, ни крови,
ни чаши, но – льдинками слёзы
девичьи ли, вдовьи.
Их солью свершается проза:
вода неизбывна!
Нет Каны, нет вечери боле...
Виновна? Невинна?
Нисан разрешился покоем –
дарованным лимбом
двоим, где без россыпи млечной
всё неразличимо –
уныние, праздность. Навечно.