Самоподрывы, здесь смертников много,
Попран ногами размазанный свет,
Ангел топорный в грязном вагоне
Пишет убитого Бога портрет.
Где-то заложники, тальщики, дети,
Полузаросшая гнилью весна,
Смерчи, бураны, галО круговерти,
Ангел безглавого пишет Творца.
Чёрные сосны, туман круглолицый,
С хрустом расправила крылья тоска,
В небе облипшем двуглавая птица
Клювом пробила седых два виска.
Кровь подадут, счёт, сухарики века,
Самоподрывная нынче пора,
Ангел рисует во тьме Человека,
Съел ведь двуногий сам Бога-Отца.
Небо допросит прогретую каплю,
После победы остынут штыки,
Смертница-ночка под звёздной вуалью
В плат погребальный сшивает пути.
Главно, что тихо, закат обвалился,
Голод попятился в пропасть, назад,
Ангел в вагоне наверно приснился,
Призрак сожравший бездомных ребят.
Что-то проблеяла в мрак колокольня,
Колокол треснул, завыли дожди,
Ангел заткнись, от всего в мире больно,
Даже от прорванной страстью любви.
Месяц распилят, протопят просторы,
Белой вороной покажется день,
Из детской кожи кусочек просфоры
Для всё сожравших, беззубых людей,
Грязный вагон, канцелярские шторы,
Бог нарисованный, Горе убей!
Глады пройдут, эпидемии, моры,
В общей могиле с Христами теплей.