После предыдущей публикации статьи В. Бондаренко "Ресурсные люди"
мне захотелось выделить главное, чтобы лучше понять ее суть.
И, как оказалось, он используется на практике, при обучении и воспитании детей:
F#ck! Почему все не так? Как стать взрослым ресурсным человеком
© Климова Д., текст © ООО «Издательство АСТ»
И вот что у меня получилось:
В. Бондаренко: "По сути, нас приводят к идее мягкой ликвидации населения.
Я часто говорю о возрастном фашизме.
Это совершенно очевидно. У нас в государственных документах обозначено,
что после определенного количества лет наступает «возраст дожития».
Это и есть ресурсный подход."
К чему нас приводит ресурсный подход? Он популярный, оспаривать мы его не будем. Это космогония MBA. По сути, нас приводят к идее мягкой ликвидации населения. Я часто говорю о возрастном фашизме. Это совершенно очевидно. У нас в государственных документах обозначено, что после определенного количества лет наступает «возраст дожития». Это и есть ресурсный подход.
Ресурс исчерпан, человек не живет, а доживает. Строго говоря, какое отношение он имеет к трем буберовским демонам?
К технике – никакого: он может ею пользоваться, но он ее не совершенствует, не развивает, не придумывает. На экономике он и вовсе висит тяжким грузом: ему пенсию надо платить. Бюрократию он, скорее всего, раздражает по той же самой причине.
Мы всё время слышим про бюджет. Вот что самое важное: «бюджет не позволяет», «это экономически нецелесообразно».
У нас уже много десятилетий бюджет не позволяет развивать культуру. Ну, не позволяет. И точно так же не позволяет по-человечески отнестись к тем, кто в «возрасте дожития». Эти люди отработали свой ресурс и современности не интересны.
Конечно, газовых камер никто строить не будет и даже будут платить какую-то пенсию. Но эти люди мягко вытесняются в область маргинального. Потому что тот ресурс возраста дожития, который раньше был востребован – опыт, мудрость, знания, – в современном мире не имеет ценности.
Кто ценит мудрость? Никто. Кто ценит знания? Никто. Ценят информацию и не понимают, чем знания от неё отличаются.
«Да какой у вас опыт? Вы жили при царе Горохе, в совсем другом мире, всё изменилось, чего вы лезете? Все и так всё знают».
В итоге огромное количество нересурсных людей ходит по нересурсной Земле, а она ведь тоже истощается ресурсно. И это, наверное, для меня большое утешение. Все-таки эти нересурсные люди вместе с Землей, небом.
Но самое главное утешение в том, что они вместе с мировой культурой.
***
Как же так получилось, что нересурсные люди оказались вместе с Достоевским, Гоголем?
С Пушкиным, Толстым, Шекспиром, Сервантесом, Шиллером – все отщепенцы.
Все ресурсные люди - не с ними. Получается, как бы ни с кем, хотя и с ресурсом.
В то время как нересурсные люди – с Бахом, Бетховеном, Шубертом, которым не грозит стать в современном мире модными, то есть превратиться в ресурс. А ресурсные – с кем?..
Я вспоминаю традицию XIX столетия. Любой интеллигентный, образованный человек – это могли быть аристократы, разночинцы да кто угодно в сословном отношении – считал, что к униженным и оскорбленным нужно относиться примерно так же, как к ним относился Федор Михайлович. И все мы вышли из гоголевской «Шинели», не из «Евгения Онегина». Можно спорить, хорошо это или нет, но в «Шинели» есть этот пресловутый маленький человек русской культуры, нересурсный Акакий Акакиевич. Нересурсным, кстати, можно стать и в 30 лет, и в 25. Но больше их там, где они выпадают из социальной машины. Она их съела, выплюнула. Пошли дальше…
С одной стороны, мне понятно, старая, отжившая мировая культура, с другой – мир чиновников, бюрократии, бизнесменов, успешных людей, ресурсных людей. Более того, саму духовность стали понимать как ресурс. В одном человеке он есть, а в другом нет. Один хороший философ рассказывал, как он однажды другу в сердцах сказал: «Этикеточки, наклеечки, ярлыки – ну зачем всё это?» На что друг ответил: «Для того, чтобы дороже это продать». Если мы что-то обозначаем как «ресурсное», мы можем это продать.
Иногда приходится говорить с разными людьми о словах. В последнее время появляются модные слова, например, «токсичный». Меня спросили, это слово что-то обозначает или оно для чего-то другого? Конечно, оно что-то обозначает, но в первую очередь оно для чего-то другого. А для чего? Для отношения «Я и Оно». Если кто-то подойдет ко мне и скажет «Бондаренко, вы токсичны», – это будет означать помещение Бондаренко в категорию не просто нересурсных людей, а людей с каким-то отрицательным ресурсом, отнимающих ресурс.
Относящихся к разряду токсичных людей, вероятно, можно и нужно лечить, в том числе в различных психиатрических клиниках, возможно, насильственно, превращая их токсичность в дистиллированность. Но самое поразительное, что люди, берущие на себя право и смелость назвать кого-то токсичным, настолько убеждены в собственной нетоксичности. Это не перестает поражать меня на протяжении всей жизни.
*** Как человек старомодный, я, конечно, на стороне старой экзистенциальной культуры. И текст этот старомодный. О трансгуманизме и метамодерне поговорим как-нибудь отдельно, чтобы совпасть с трендом.
Я по-прежнему считаю, что Бубер был прав. Только оживление мира в отношении к нему как к «Ты» – путь к оживлению себя.
На противоположном конце – мертвые ресурсные люди, пользующиеся другими, как нефтяными скважинами.
Из них будет добыта последняя капля нефти, и их просто сбросят в эту скважину, чтобы они не мешали чистоте взглядов.
Потому что там будет новый микрорайон, обязательно элитная застройка, туда приедут ресурсные люди и будут строить новый ресурсный мир.
Ответ на вопрос, почему в мире всё так неблагополучно.
Записала Юлия АВДЕЕВА
*Киновед, культуролог, литературовед, член Союза кинематографистов.
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» от 20 января 2022 года, № 1–2 (222–223)
Метки: Социология культуры, Теория коммуникаций