Но, пока они писали, мы-то, собственно, искали;
закрутили Интернет – паутинней в мире нет.
Всё, что есть, с собой связали – ничего мы не узнали;
как в Бермудах, нет нигде: в небе, на земле, в воде...
С Украины был сигнал: НЛО там побывал,
покружил вокруг АТО, смотрит: что-то там не то.
Знак недобрый свой оставил и силовиков ослабил:
тем в окопах в эту ночь было попросту невмочь –
разбежались по кустам и всю ночь сидели там.
Все кусты потом в убранстве, запах на большом пространстве.
Подтвердили разговор: да, есть запах до сих пор;
НЛО, мол, не видали – головы не поднимали,
да с такой ещё жратвой то ли будет здесь с братвой!
Если снова это жрать, на майдан мы сядем с.лать.
Может, грубо так, но точно; НЛО тут нужно срочно,
чтоб бандеровская рать не смогла Донбасс зас.лать!
И чуть-чуть порассуждали, как письмо писать в начале.
Ну, мы здесь шутить не будем – слово это нужно знать:
дорогой товарищ Путин, так и хочется сказать.
Господин – звучит надменно, скажешь – кажется, не то.
Ну, не наше это – верно, господин – как конь в пальто.
Смотришь – вроде он вальяжный, скажешь – сразу не решит,
видно – мастер дел бумажных, без бумажек – не бежит.
Без пальто – другое дело, может взбрыкнуться порой.
Но ведь знаешь, что – за дело; он – товарищ, он – простой.
Господин поднимет веки, глянет только на тебя,
мол, принёс, товарищ, деньги? - как бы шепчет про себя,
а в глазах мелькают цифры; Скоко? Скоко, господин? -
Понимать, мол, нужно быстро, как поймёшь, так приходи...
Вот, всегда любое дело, вроде, трудно начинать;
а раз начал – действуй смело, чтоб пришла пора кончать.
А теперь вот – текст письма, любопытный он весьма:-
Дорогой наш президент, у всего свой аргумент;
что от Запада мы ждём? - Запад мы переживём!
Тут свои проблемы есть – нам их все не перечесть.
Две беды известны всем – это так, но не совсем;
это ж действий результат, а кого? - загад? - загад.
Но ответ простой всегда – в местной власти вся беда!
Мы собрались все на пляже написать о жизни нашей –
мерзопакостна она; ну, дошла почти до дна.
Ждём: отскок когда же будет – не за дно, а ближе к людям.
К Вам у нас претензий нет, но от мэра много бед,
ну, а кто пониже рангом, тот прикидывался «шлангом»:
если нужно – обольёт или даже с ног собьёт.
Говорит порою нагло:- Всё для вашего же блага.
Я же лучше знаю как – сделать всё для ваших благ.-
Благодеятель таковский хуже нам, чем враг заморский:
вроде свой – язык-то наш, но бандеровский типаж.
Всё ему поднять бы веки, «против» – недочеловеки,
«за» – вступай в УПА, а то – будет, мол, за то АТО!
Для бандеровца – кто против, кровь тому он сильно портит,
в том ему не привыкать, что не так – так кровь пускать!
Но у нас таких немного, портить жизнь они нам могут –
ведь от них: и зло, и муть, ни прилечь, ни отдохнуть.
Ну, а тут со Стёпой случай – участковый самый лучший
на участке и пропал; розыск ничего не дал.
С ним ещё есть наши люди. Помогите, Вас мы любим
и надеемся на Вас в этот трудный час для нас!
Где наш мэр, никто не знает – на Бермудах отдыхает?
может, с ними заодно в глубину копает дно?
В общем, всех достал нас он. От народа Вам поклон.
Адрес: южный город наш; дом один; центральный пляж;
P.S.: Стоит с одного начать – и пойдёт гулять печать.
Припечатайте Вы мэра – всем понятна будет мера.
Ну, письмо то написали и на почту передали.
Что осталось? - поживать, да ответа поджидать.
Может, он и сам заглянет – вот тогда-то гром и грянет,
перекрЕстится народ, наконец-то, мэр уйдёт!
И такое сделать нужно в городе не только южном –
срокам должен быть конец, как и сказке, наконец!
Новости все обсудили, о письме поговорили,
пошумели тут и там – разошлись все по домам.
День закончился и, впрочем, плавно приближался к ночи:
где-то слышен лай собачий, где-то смех звучал девчачий,
где-то пьяный разговор превращался в мат и спор.
Словом, было, как обычно, боле-менее привычно;
в небе плыли облака, в море светлая река
между мною и Луною по-над тёмною водою.
Ночью пляж совсем пустынный, лунный путь хоть очень длинный,
изгибается в волнах в ярких в-чёрточку тонах,
как на принтере цветном – в жёлтовато-голубом.
А Луна желтком мигает, мол, она все тайны знает;
успокоится волна – всё откроет нам она...
Да, пришлось в составе группы все детали изучать;
так не раз по ходу службы приходилось ночевать.
Где ты был? - жена как гаркнет. Да в засаде – где ж ещё!-
А духи? - Так то ж – напарник. Сам я этим возмущён!
Он сказал, что так он сделал, чтобы нас не засекли.-
Ну, тогда другое дело. Задержали? - Не смогли...-
Вот засада, так засада – эта всё же всех важней:
разыскать людей мне надо тех, что Родине нужней.
В жизни много есть дорог между вдоль и поперёк,
даже есть диагональ и дорога прямо вдаль.
Среди тех, кого мы знаем, у одних – она прямая,
у других – то вкривь, то вкось, а у третьих – как пришлось.
Ну, вот так уж им приятно – сразу нам о том понятно:
есть влияние извне. Жизнь – дорога с первых дней.
Есть дороги – паутины с пауками, аж противно!
Есть дороги – червячки, лучше же, чем паучки.
Но, вот, лунная дорога начинает душу трогать –
так и хочется душе пробежать по ней уже.
А потом уже в пространстве – в червоточину, и странствуй...
Яблок взял я натуральный с червоточиной реальной,
выгрыз быстро – вот червяк, путешествует он так,
не в своём пространстве вроде, наподобие Мавроди;
тот – червяк, но пирамидный, и на вид – не очень видный,
пирамиды раскрутил, чтоб никто не посадил.
Всё равно его посадят или попросту раздавят –
проведут ботинком смачно по душе его червячной.
Время движется вперёд, но предъявит всё же счёт
всем за прошлые дела, что творили те со зла.
Ночь становится бодрее, утро вечера мудрее;
день да ночь, да сутки прочь, как же поиску помочь?