ПИСЬМО ПОНТИФИКУ ДИАСУ ОТ ВЕНЕЦИАНОК
Ваше преосвященство, надеемся застать Вас в добром здравии!
Сообща сообщаем о трудносовместимсти двух амплуа, предписанных нашему Дожу "Богословским каноном о Доже Венеции, который одновременно - Дон Пан Жуан". Увы, исполнять на пятёрку роль правителя города вместе с ролью любовного героя, нашему Дожу не удаётся. Если, вообще, существует вероятность их синхронизировать.
В качестве одной из своих ипостасей - Дона Пана Жуана, на чьей голове венец из радужных рощевых цветов, - Дож крутит романы со многими венецианками и заезжими женщинами. В краснокнижной красоте, мармеладных речах и амурном искусстве ему нет равных! Из-за густой, как мёд и тягучей привлекательности Дона Пана Жуана бездонный океан донн жаждет вступить в романтические отношения с ним. Пользуясь положением мэра города, он гарантирует любовницам содержание и защиту от воров и притеснителей, обязуясь наказывать этих злодеев. Вероимчивые дамы принимают его поллицитации за правду. Потом он златоречиво объясняется избранницам в любви. Идя на взаимность, они постепенно забывают об его положении правящего венценосца Венеции и вспоминают об этом все реже.
Ваше преосвященство! К сожалению, под покровом ночи в Жемчужине Адриатики творятся тёмные дела. По полнолунным и новолунным временам заманчивые любовницы Дожа могут стать жертвами грабежа или оскорблений. Дож не всегда обеспечивает их защиту, хотя любовницы основательно на него рассчитывают. Дамы остаются обкраденными или обруганными, поскольку мэр смотрит на некоторые преступления и оскорбления вполглаза. Случается, что какая-нибудь настигнутая красавица предупреждает грабителей и насмешников о длиннорукой власти Дожа над ними и неизбежном наказании. Злодеи лишь скалятся, отражая эти угрозы: "Дож нас не тронет. А ты и другие дамы дырочки в своих кувшинах доверия задраить не можете, оно и вытекает попусту, как молоко на дорогу. Зря, донны, вы западаете на его заверения и верите канону, утверждающему, что ваш любовник Дон Пан Жуан обладает властью Дожа и способен вас защитить. В часы его игры с вами полицейские офицеры, уполномоченные следить за порядком в городе, тоже развлекаются. Мундиры подороже оповещаются своей филер-командой о занятости Дожа любовью, когда он не в состоянии проконтролировать их. Офицеры расслабляются, а сержанты и рядовые карабинеры остаются без надзора. Их патрули редко и лениво гребут по синим улочкам Венеции, а люди наподобие нас с полным размахом шевелят веслом. Мы демонизируем эгрегор, изменяя границу, сокращаем объем доброты и мирности. Поскольку всё - так, у нас рождается впечатление, что вы, благовонные гурии, не дороги Дожу. Пышных красоток у него, как у Земли жидкой грязи!"
А как он клянётся избранницам в любви, почтенный Понтифик Диас! Никто, кроме Вас, не прочувствует в его экспрессивных мадригалах фальшь! Но Вам он в любви признаваться не станет, оттого Вы её не распознаете.
Как бы ни был нежен и приятен для чувств красавиц Дож Венеции Дон Пан Жуан, если он не исполняет обязанности мэра города по их содержанию и защите, то фаворитки могут начать его временно ненавидеть.
"От любви до ненависти - один шаг!" - изрёк мудрец, имя которого никто не помнит, но все за ним это повторяют. Это истина, ведь любовь сокращает дистанцию между любящими до полного отсутствия зазора между ними. И, более того, до взаимопроникновения друг в друга сознаний, до смешивания идей и эмоций. До выпаданий сознательного вещества возлюбленных в осадок в психические тела друг друга благодаря любовному обмену.
Многие из донн любили бы Дона Пана Жуана просто за красоту и нежность, а не за власть, вот только при знакомстве он был представлен им, как Дож Венеции. Он предстал перед красавицами, как самый могущественный властитель в городе, как его контролёр. Кроме того, как non plus ultra герой, накрученной тарелкой сражающий демонов и одним пальцем поднимающий горы! Лишь впоследствие он стал их любовником.
А Дожу, как известно, подвластны, и генеральный казначей столицы морей, и главный судья. Это вытекает из "Богословского канона о Доже Венеции, запараллеливающем свои обязанности с играми Дона Пана Жуана".
Если Дож, увенчанный Вашей властью фригийским колпаком с кожаным рогом из бычьей мошонки, не в состоянии защитить имущество любовницы от захвата злопыхателей, а её достоинство - от поругания, то красавица теряет к нему уважение, как к мужчине и рыцарю. Она начинает понимать, что её неповторимый возлюбленный в Венеции - не верховное лицо. Горожане шепчутся (потому что боятся Вас, Ваше преосвященство), горожане полушёпотом твердят, будто, городом тайно управляет некий сицилийский двурог Ко'за Нестор! Этого демона в багровой, двурогой карнавальной шапке, судя по слухам, из-за бунта с крыши Римского Пантеона сбросили в канализацию Венеции лично Вы, преподобный однорог Диас! Простите за это вольное высказывание, мы просто надеемся, что Ваша папальная тактичтность и понимание жизни запретят Вам причислить его к крамольным!
Идёт лихая молва, якобы, Дон Пан Жуан продаёт своих завидных любовниц Ко'зе Нестору для истязания. Это такой бизнес. Дело процветает, поскольку демон Ко'за обожает пиковые эмоции терзаемых им донн и изрядно за это отваливает. Дож, не ревнуя, вручает собственных наперсниц злюке Ко'зе. И аспид издевается над хрупкими красавицами Дожа, но совершенно не пытается их соблазнить. Этот палач Ко'за, либо гомосексуалист, либо импотент, либо евнух, либо фригиджератор. Либо он самый жестокий монах на свете, монах в красных рогах! Констатируем, что, как Казанова он абсолютное ничтожество, пустяшный ноль.
По другой версии, сицилиец Нестор владеет чувствами так же хватко, как недвижная гора, держащая каждое своё дерево и гриб. Он предан Дожу, как неустрашимый Гектор - Трое, и не помышляет о заарканивании подруг мэра. Мы готовы держать пари, что Коза Нестор - садист, у него есть вкус и издевательству над утончёнными красавицами. Дож в избытке от него получает золота, позволяя эту забаву. Или же, наоборот, это Дож его нанял и сам рассчитывается с Козой Нестором. Существует даже предположение, что они обоюдно друг другу прилично отстёгивают. В то время, как подруги морщатся от отвращения, корчатся от боли и рыдают, Дож в соседней комнатушке с глазками и ушками сам наслаждается их эмоциями, фонтанирующими, как гейзеры.
Совсем недавно одна красотка наложила белые ручки на монументальный "Трактат о Доже Венеции, по совместительству любовнике прекрасных дам в образе Дона Пана Жуана". Эта лодочница, однажды в полнолуние совершившая посреди Адриатики моральное самоубийство, поклялась этому писанию двигаться по улице Правды. Она заявила, что Козы Нестора не существует, он фикциональный фигурант сарафанной радиостанции! Дама свидетельствовала о магической метаморфозе, едва не расколовшей её психику на два щи-фрика или больше. Дож на её глазах перевоплотился в Козу Нестора, то есть, мэр - маг-оборотень! А лодочница эта - донна из содержанок Дожа Дона Пана Жуана, поэтому её мнение можно выслушать, вдруг не привиделось?
Ваше преосвященство Диас! Просим Вас пересмотреть "Богословский трактат о Доже Венеции, одновременно являющемся Доном Паном Жуаном". Мы уверены, что эти роли должны вести две разные личности. При данных обстоятельствах мы продолжим любить Дона Пана Жуана, как любили, и у нас не будет повода ненавидеть его за несоблюдение долга мэра. Сделайте, пожалуйста, так, чтобы обязанности Дожа исполнял кто-либо другой, у кого единственная жена или пусть даже дворец законных жён, а любовниц не будет! А мы не будем испытывать фрустрацию, осознавая вновь и вновь, что наш любовник Дон Пан Жуан - мэр только по названию. Мы заранее будем знать, что наш великолепный возлюбленный - вовсе не мэр. Мы не будем ждать от него соответствующей защиты, подвигов с поднятым вверх пальцем и перестанем на неё надеяться. Нам не придется разбиваться, падая на землю, как раненая охотником птица, когда двурог Коза Нестор в очень высоком прыжке примется сбивать нас с высоты, на которой мы танцуем со своим возлюбленным Доном Паном Жуаном на городском небоскрёбе. Зачарованные, мы считаем его самим Дожем, но, по-нашему, пусть он будет просто Доном Паном Жуаном Джунглей, чьё положение не так вознесенно и престижно в глазах обывателей, как уровень Дожа Венеции. Поэтому, когда двурог будет забадывать нас и сбрасывать с трассы, падать на мягкую зелёную поляну нам будет не так больно, ведь расстояние до земли будет в разы меньше. Лесные персики все ж таки - ниже башен столицы моря, низвергаясь с которых, можно вляпаться, в лучшем случае, в мусорной бак, а в худшем - закрасить в кумач жёсткий серый тротуар жидкой огненной акварелью, прыснувшей из лопнувшей тюбиковой системы... Ясное дело, если голодные вороны не успеют по пути склевать летящих пери! И тогда мы не будем уязвлены невмешательством мэра, не защищающего своих наперсниц от беспорядков в подчиненном ему городе. Он перестанет быть нашим любовником, а станет обыкновенным Дожем, не близким, но почитаемым.
При нынешнем положении вещей, при сочетании двух образов в одной личности, у нас есть только одна защита от фрустрации в ситуациях, когда наш возлюбленный не может нас заблокировать от клыков Козы. Это у него иногда не выходит по недосмотру или из-за недостатка силы или здесь и сейчас. Для примирения обсуждаемого противоречия мы можем размышлять только в таком ключе, будто, он нас испытывает. Мы должны внушать себе, что не нравимся ему, достаточно не почитаем его. Корить себя, что плохо просим его о чем-то и делаем ему комплименты дешёвые, а не дорогие. Посему он нас не защитил. Надо лучше просить, умолять, сладкозвучно возносить дифирамбы. Насущно опуститься на дно Марианской бездны, и оттуда почитать Дожа, как наказанный, прикованный там ко дну зверь, и тогда поможет. Устремлённые, мы достигаем этих позиций и настроений, мы делаем так, но опять провал, и опять необходимо вешать на себя колодку вины, отбеливая двоякий образ в одном Боже, чтобы сохранить веру в его могущество.
Со временем это наскучивает своей искусственностью, фальшью. Выясняется, что у любимого нет интереса к тому, чтобы терзать нас. А ему надоедают ссоры, контры, отчуждения, обличения по причинам, в которых он не виноват. Он с годами возвысил нас до равного положения, очищал, смягчал сердце. И вдруг начал отдавать для мучения низким существам, оскверняюющим и ожесточающим сердце!
Таким, образом, чтобы уравновесить гармонию двух ролей в Доже Доне Пане Жуане, нам при некоторых катаклизмах следует унижать себя, прививать себе вину, которая может быть ложной. А самонавязанной - от безвыходности.
Некоторые же особливо целомудропросвещенные горожане вменяют нам в вину, де, совращаем Дожа. Он, знаете ли, официальное лицо, а мы, ширли-мырли, мешаем ему работать. Он должен подавать городу более-менее пуританский пример, допустим, пример Дваракадиша, идеального древнего царя. А мы, негодницы, плохие девочки, утаскиваем его из дворца в джунгли, присваивая чужое! Разве закон Венеции позволяет Дожу покидать Дворец Дожей или базилику Сан-Марко, отправляясь с нами в джунгли? Почему нас упрекают в том, что Дож, занятый любовными играми с нами, не находит, сколько нужно, времени для защиты города от преступности и беспредела наглецов? Почему венецианцы, полярные ко влюблённым доннам, не критикуют Дожа за то, что он совмещает ответственный пост с любовным обменом не со своими жёнами? Не по этой ли причине мэр не уделяет достаточного внимания поддержанию покойных настроений в городе? Почему он, с чьей головы монашки из монастыря Сан-Захария перед работой в ритуале снимают цветочный венец и одевают на неё сшитый ими однорогий колпак, допускает воровство и тайную власть Козы Нестора в багровой двурогой арлекинской шапке, в реале покрывающей рога? Неужто Дож не носит на ножках ритуальные красные сапожки-рожки, приземляя и притаптывая ими двурогого Козу? Или так задумано, чтобы его сапожки контактировали с рожками андерграундного беса? И кто главнее, кто управляет, единорог или двурог? А, может, всё контролирует трирог? А почему нет, если учесть свидетельство лодочницы, перевозящей пассажиров через Адриатическое море?
Ваше преосвященство, будьте добры и бдительны, примите же меры! По обнажённым здесь причинам в рядах горожан растёт недоверие к вышеупомянутому трактату. Мы бы сами забанили нелогичное слияние в один образ обеих ипостасей нашего возлюбленного, да мы не банщицы!
С уважением, группа донн, любящих Дожа Дона Пана Жуана и недовольных тем, что он настолько запутался в любовных интригах, что ему не достаёт времени на исполнение долга мэра.