здравствуй, моя дорогая Мари.
это мое сорок восьмое к тебе письмо, и еще так много мне нужно сказать. и о том, как ты снилась и ночью, и днем, и о том, как устал тосковать. как мы были с тобой два дурных чудака, что скитались по полю цветов. как подростком я клялся тебя не терять, ни тогда, ни во веки веков.
ох, моя дорогая Мари. дни беспечности нашей прошли. и как жаль, что погасли из звезд фонари и закатные встречи сожгли.
помнишь, как мы под ветвями дубов говорили простые слова? не искали тогда и ни улиц, ни кров. домом стали луга и трава. ты хранила листву меж страницами книг, собирала гербарий надежд. это был твой особый и хрупкий тайник, где хранились все сказки чудес.
а я все твердил, что это лишь вздор, не понимал для чего. сейчас же смотрю на листьев узор, и грустно мне оттого, что это единственный ценный трофей, что достался мне от тебя. и строчка в углу одной из частей: «от Мари с надеждой любя».
ох, моя дорогая Мари. если б я только знал, как далече в моря уйдут корабли, я бы крепче их привязал.
я надеюсь, ты помнишь наш танец без слов, первый стих, что тебе написал, как мы верили в то, что над нами есть бог, а между нами дожди и металл. велосипед один на двоих, книги, плеер и старый рингтон.
ты так звонко смеялась, чудная Мари. я влюбился в твой ангельский звон.
ох, моя дорогая Мари. ты приснилась опять мне в ночи. я проснулся в слезах и в мурашках цепи, и хоть падай, хоть стой и кричи.
не могу я молчать и терять тебя вновь, хоть и молчишь ты в ответ. это уже сорок восьмое письмо.
жаль, тебя давно уже нет.