Город покинут, и небо готово рыдать.
Кукольность улиц, домов и почти тишина.
Три одиноких авто — по-военному в ряд.
Дачно-весенний сезон. И я снова одна.
Туча брюхатая движется сонной треской,
Мокрым подолом вдали зацепила дома.
Ветер заухал, как сыч, над бурлящей Шексной.
Память ли сердца зовёт или память ума?
Вижу за тучей тягучею бабушкин дом,
Где все живут по закону вселенской любви,
Где всё великое, мудрое видят в простом,
Где бестревожно, как мама, поют соловьи.
Осы изящно танцуют над блюдом с айвой.
Клён смотрит в душу мою, как Святой Серафим.
И понимаешь, что родины нету другой,
Прав Грибоедов— да, сладок Отечества дым!
Весело дождь пьёт Шексна, как хмельное вино.
Воды уносят события прожитых лет.
В дом возвращусь, на щеколду закрою окно,
В банку поставлю зелёный кленовый букет.