Отменных гОрщиков у нас немало было.
Случались и такие, что подстать
Учёным академикам, как рОвня.
Ума и знаний им не занимать.
А после не на шутку все дивились,
Как тонко горы знали, ведь порой
И грамоты простой-то не имели,
А постигали всё своей спиной.
Немало камня на горбУ тягали.
Руду найти – не ягодку сорвать.
Не зря ж, как видно, горщика прозвали
«Котомкою тяжёлою», под стать.
Переворочил он рудЫ немало,
Кайлом махал, что и не сосчитать.
Был не из первых. Кто-то ж надоУмил,
На ту дорожку натолкнул, видать.
В Мурзинке будто это приключилось.
Сейчас-то про неё и не слыхать.
Аж в ЕрмакОву пОру заложилась,
Как крепость, чтобы слободою стать.
А от неё пошли другие сёла.
Не раз враги сжигали дочистА.
Да только русский корень разве ж вырвешь
С земли, коль ухватился? Ни чертА!
Ну, а ещё Мурзинская слободка
Известна тем, что около неё
Нашли впервые в нашем государстве
Цветных камЕньев залежи. Про то
Известно будто рудокоп ТумАшев
В казну царя те гАлечки принёс,
А царь ему награду пребольшую
Определил. А после сколько слёз
Пролито было. Каменное гОре
Иль радость каменная - это уж
Кому как любо, так и называйте,
Но камень тот сгубил немало душ.
Что ж, поискОво ремесло осОбо.
На камешкАх здесь каждый норовит
Кусок свой хлеба трудный заработать.
Иной ведь камень даже сна лишит.
Средь поисковиков есть и такие,
Что полюбившийся им камешок,
Не отдадут за блАга все земные.
Хранят до смерти, хоть порой не впрок.
«С ним, - говорят, - жить как-то веселее».
Ну, а корысти тут прям без числА.
СкоробогАтом станешь в одночасье,
Коль карта в прикуп нужная леглА.
На перекупке больше наживались.
В сыром ведь камне трудно разглядеть
Его достоинств подлинную цену,
Чтобы при тОрге враз не погореть.
Тот горщик, что КотОмкою прозвали,
В те годы дальние ещё парнишкой был.
Рос сиротой, лишь с бабушкой своею.
За хлеб в подпАсках с сЫзмальства ходил,
У мужиков в работниках, а также
В подёнщиках. И звали в ту порУ
Его все ТрОшей Лёгоньким. Попал он
В работу в гОру как-то на рудУ.
И, оказалось, паренёк на редкость
ПримЕтлив на порОду. Коли где
Пласты увидит, сразу и объявит:
«Видал я пласт такой же в стороне,
В таком-то месте». Тут же всё проверят.
И точно, парень правильно сказал.
В сыром же камне быстро наловчился
И разбирался, все прозванья знал.
Приметил Трошу как-то самоглавный
Мурзинки перекупщик - богатЕй.
На перекупке больше всех раздУлся,
Но постарел, глазами стал слабей.
Он и подумал: «Может взять парнишку
В работу в дом? Потом, глядишь, женю
Для верности на дочке на Аниске.
Ведь дура, мужа лучше не найду.
Нет сладу с бабой, изболталась девка.
В Мурзинке добрый парень ни один
Не женится на ней, даж ради денег».
И стал он дочь готовить для смотрИн.
У Трошки же по этой части дУмки
В помине нет. В кармане ведь дыра.
Но, ежли предлагают обжениться,
Чё кочевряжиться, колИ порА.
Не худо было б глянуть на девицу
Глазком одним. Хоть взыску с него нет,
Как с сироты, а всё же, вдруг невесты
Его страшней не видел белый свет.
Оделся он с раньЯ во что почище,
Пошёл в Мурзинку, даром, что не зря
Его ЛегОньким прОзвали. Добрался
Уже к обеду. Сваты говорят:
«Покамест тут сиди, смотрины будут
Аж ввечеру, мол, надо обождать».
Чайком отменным славно попоили,
А после предложили отдыхать.
Про то не думал, что тут есть уловка
Какая. Сам решил себе: «Пойду
Да погляжу Мурзинку: знатно место!
Про дело может с кем поговорю».
Здесь жили самоглавны богатеи
По камню и старателей полнО.
В числе последних Яша КочетОк. Он
Считал душа и камень – всё однО.
Как говорят: «ГруздОк мал, а ядрёный».
Глядел бодрО и бойко говорил,
И за себя сам в трудную минуту
Мог постоять. В одном лишь строгим был:
Хоть трезвый, пьяный с рук в жисть не упустит
Заветного. Повадку уж имел
Такую: камни все, что ни добудет,
На доли три делил. Так разумел:
Часть для души, гулянки, пропитанья.
В душЕвну долю камень редкий шёл.
Едову долю отдавал супруге,
Ну, а гулёвой счёту он не вёл.
Душевну долю прятал и хвалиться,
Показывать сторОнним не любил.
«Душа ведь не рубаха, чтоб любому
Её вертАть наружу! - говорил. -
Враз попадёт под глаз худой, навеки
Пятна не смыть, а мне её держать
Охота в чистоте. Да и по делу
Так требуется. Надо ж понимать!»
И видит Троша, мужики на брёвнах
Сидят и спорят. Кочеток меж них.
И разговор идёт о богатеях
И о богатствах хитро нажитЫх.
«Бог ни к кому с казною не приходит, -
Старателям гутарит Кочеток, -
А камешок попасть любому может.
Тому примеров много. Тот, кто смог
На даровщИнку аль чужО польститься,
Аль в перекупке, али утаил
От собственной артели и нажился,
Так тот - барышник. Совестью застыл!
Кому завидовать из богатеев?
У одного сын вырос дураком,
Бабёночка на стороне другого
Поигрывает дурнем мужиком.
Того гляди усоборУет мужа
И в каторгу сама ж потом пойдёт,
Который весь опух от перепою,
Как пень трухлявый на корню гниёт,
На человека не походит вовсе…
Не всем богатство впрок, ты это знай!»
И про свою невесту тут услышал
Такого Троша, уши затыкай.
Потом, как прибежали свАты, дескать,
Иди невесту поглядеть скорей,
Он отмахнулся: «Не пойду! ДарИте
Свой самоцвет тому, кто подурней!»
«А про себя скажу, - опять продолжил
Свою речь Кочеток, - всяк твёрдо знай,
ЗавЕтное держу не для корЫсти,
Для радости душевной. Понимай!
Как погляжу на эту красоту, так
Мне рОвно по зиме весной пахнёт.
Детишки, глянь, раздеты и разуты,
И крышу крыть пора. Полно забот!
Да мало ль у кого, каких проблЕмов.
Кто-то кобылку в стойло приведёт,
А кто-то баньку справную поставит.
У всех на фарт есть дУмка, свой расчёт,
Своя корЫсть. Вот это и мешает
Нам прАведные обрести путИ,
Дорогу к далевОму-то глядельцу».
Старатели на это развели
Руками, сразу стали расходиться.
Ворчат: «Ну вот, залАдила опять
СорОка Якова вновь про глядЕльце!
ДалОсь оно. Чё языком трепать?
Слыхали мы не раз его побАску.
И ни к чему она, куда глядеть
На дАли нам, ведь всё равно богатства
Не заберёшь, хоть можешь век корпЕть.
Тут сколько не найди, а всё чужое.
Лишь свою душу можно растравить!
Хотя бы землю под ногами видеть,
Чтобы в забое нос не расшибИть».
Все разошлись, а Троша увязался
За КочеткОм, плетётся рядом с ним.
Ну, Яша стал расспрашивать у парня:
Чей да откуда? Случаем каким
Попал в Мурзинку? КАмешки случалось
Ему искать и по каким местам,
Да по приметам? Троша всё толкОво
И без утайки обсказал, как сам
Всё понимает про руднОе дело.
А после же спросил: «Ты говорил,
Дядь Яков, о глядельце, что ж не любо
Старателям-то слушать? Выше сил?»
Что ж, Яков видит: парень хоть и молод,
А к камешкАм приверженность имел,
И спрос ведёт не для пустого дела.
Доверился ему: «УразумЕл
От стариков я истину, парниша,
В горах глядельце есть, где все пласты,
Как будто сходятся в едином месте,
И каждый пласт там можешь видеть ты.
Будь то рудА железная, аль злато,
Аль уголь, медь иль самоцвет какой.
Насквозь всё видно: спуски и подъёмы,
Все выходы, размер и цвет любой.
Глядельце далевОе не снаружи,
В самой горе. Добраться до него
Никак нельзя простому человеку,
А видеть можно. Только для того
Там нужен терпеливый камешочек.
Тут, видишь, штука в чём, глядельце вот
Откроется не каждому, тому лишь,
Кто выгоды на свой карман не ждёт,
А хочет посмотреть горЫ красОты,
Сказать народу, где руда лежит.
Вот для того старателю на пользу
Такое испытанье предстоит.
Коль камешочек сильно приглянулся,
Храни его, ни в жисть продать не смей,
И даже в мыслях не держи такого,
Чтобы барыш нажить себе жирней.
Терпенье нужно тут. И потому-то
Зовётся терпеливым камень тот.
Через него увидит далевОе
Глядельце тот, кто к глазу поднесёт.
Нельзя тот камень замутить корыстью.
Старателю нелюб же разговор
По-моемУ понЯтью от того лишь,
Что лезет в гору с думкой он, как вор.
Не о красотах думает, о пользе,
О лАдной баньке, сбруе жеребца,
Добре для брюха… Дело-то житейско.
Заказан в гОру путь для молодца!
Есть у меня те терпеливы камни,
Да ток не действуют. Знать, замутил
Я их заботой о своём житЕйском,
Не устоял, чуть не хватило сил.
Ты парень молодой, камням привержен,
Вот и запомни этот разговор
И, может, посчастливится увидеть:
Глядельце далевОе-то не вздор!»
Пришли к избушке кочетковой. Троша
Тогда спросил: «Нельзя ли у тебя
Мне, дядя Яков, переночевАться?
Домой идти, так больно ночь темна?»
Остался, мигом забралсЯ на сено.
Уснуть не может, день нелёгким был.
И с Кочетком тот разговор о жизни
Его задЕл и, словно, пробудИл.
А утром видит во дворе девчонку.
Росточком-то сама невелика,
Но так ладнА, несёт ведёрки пОлны,
И не сплеснёт. Видать, сильнА рука.
Тут Троше поворот судьбы случился.
И самый добрый лекарь-то порой
Не скажет, отчего бывает в жизни -
Глазами встретились, пропал покой.
Мысль об одном лишь, как бы ненароком
Пересеклись тропИночки, хоть раз,
Чтоб на друг дружку поглядеть и робко,
Краснея, обменяться парой фраз.
Дочь Кочеткова ДОня приглянулась,
А Троша Ясным Соколом ей пал
На сердце. Но не делается дело
Так сразу. Троша в той артели стал,
Где Кочеток старался, бить каелкой
Породу горную… Раз шли домой
Вдвоём в Мурзинку и про жизнь болтали,
А Лёгонький стал в дОме на постОй.
Короче дело кончилося свадьбой
И вся артель попировала всласть,
А бабка Троши слёзно причитала:
«Ведь это ж надо, так душой совпасть!
В семейном положеньи – главна хитрость,
Чтоб головы не вешать, коль тебя
Жизнь тряханёт, глазок иметь весёлый,
Любить супруга больше, чем себя!»
И с той поры годков прошло-то много.
Стал Троша горщик, звали уж его
В Мурзинке все - Тяжёлою Котомкой,
И новых мест открыл полным-полно.
В работе не барышничал и честным
С артельным людом беспредельно был.
И «терпеливых камешков» мешочек
Немалый к концу жизни накопил.
Но далевОго увидАть глядельца
Всё ж не пришлось. Он сильно горевал.
ДонЮше часто жаловался, та же
Лишь утешала, чтобы не ворчал:
«Ну, не увидел, знать, теперь потомки
Твои, Трофим, глядельце-то найдут!
Не то, что горы, будущие годы
Откроют наши дети, внуки тут!»