Было уже поздно. Вечер бесшумно опускался на крыши домов. Никто и не предполагал того, что в эту ночь в этом районе произойдет такой сынсыч-звездокапец, что потребуется и военная скорая машина «линза», на которой работали Пес Кас и наш новый знакомый медбрат-лейтенант пушистый пес Азор. Несчастье на этот раз случилось с певицей Лорин, которая поёт «euphoria». Незадолго до этих событий Лорин и позвонила Азору с Пик(м)пиком. У нее планировался Концерт, но какими-то Фибрами души она чувствовала неладное. Оно и начало сбываться с того вечера.
Лорин сообщила Азору и Пик(м)пику, что только недавно слышала подозрительный шум на лестничной площадке, и ходила смотреть в глаЗОК, но в глаЗОКе никого не было видно. За это время уже сильно стемнело, в ночном свете уличного фонаря, пустыми казались темные улицы.
Медсестра-Бабика передала псу Азору по рации, что пора звонить Ярославу-
Шаману и ехать на выручку к бедной Лорин. Тем более, она никак не могла заснуть перед будущим Концертом: ведь все еще слышала ночной шум в подъезде.
- Странно… - сказала себе Лорин, - и в глаЗОКе-то никого нет – а вот кто-то грохастает, спать не дает. Как не поймет этот петросэс: у меня КОНЦЕРТ, блин-Лорин! Выспаться надо, что и как я честному народу спою? А ну, выйду во двор, может, он там, гадидло? Устрою ему «эйфорию»!
Лорин побежала вниз по лестнице. В темном дворе – тупик. Но около машины «Линза» уже ждали Лорин Кас, Азор, кот Пик(м)пик и Ярослав Дронов, готовые объяснять Девушке суть дела.
- Лорин, - обратился к ней Шаман-Ярослав, - поехали с нами, кажется, мы знаем, что и кто стоит за всеми этими страшными звуками в твоем подъезде. Знаком нам тут некто по прозвищу «мусорный», он же – Мусорный глаЗОК, МусороЗОК. Из глаз, говорят, только МУСор сыплется, шуметь-то он горазд по ночам, самого его, главное бывает не видно, а только по подъезду на невидимых крыльях МУСор разБРАСывает, летает «МУС-МУС! МУС-МУС!» а потом – напакостившись, с места преступления и улизывает. Мы его перехитрим. Поехали туда, где он живет, Лорин! Не дадим сорвать твой Концерт. Нам надо успеть, пока не настал, по его терминологии, «волчас», ровно полночь.
- Медсестра Бабика – словно что-то зная, произнесла: - подойдя к этому дому, позвоните в дверь подъезда ровно в полночь. Вот, команда уже и в мрачном дворе дома Бандоса. Они позвонили в дверь ровно в полночь, как и было велено, часы показывали 0 часов, 0 минут. Красным лучом освещал ночную тьму лазер-Пистоган. Шаман-Родной смело вошел в зловещий подъезд глаЗОКающего Мусорозока. Кромешная тьма подъезда поглотила его, он устал бродить по лабиринтам коридоров этого странного дома, в темных коридорах не мудрено было заблудиться. Вдалеке зловеще завывал лифт, а жуткий длинный темный коридор еле-еле освещала только одна мигающая-мизюкающая тусклая лампочка. Она мигала «мырк-морк! мырк-морк»!, а под ней – таинственно чернела темная лестница. Пришлось команде погонзать на лифте по этажам весьма изрядно, чтоб вычислить, за какой дверью таится виновник всего ночного ужаса. Лорин помог её музыкальный слух, а также, память о том, что ей снилась зеленая железная дверь с трехзначным номерком-табличкой «СНИ». Почему «СНИ»? - так ведь она ей СНИлась.
Дверь открылась со зловещим женскоголосым вопросом «ТЕМНО»? но лишь во тьму проема проник красный луч лазера-пистогала и голос Родного Ярослава – сила зла больше не смогла находиться там. Бандос, Мусорный Глазок, Мусорозок вылетел, подняв кучу мусора в воздух и стремглав покинул свое обиталище через форточку, скрывшись в темноте спящих домов.
Он надеялся уцелеть – но нет: ворох шоколадных Батончиков и кислых «скиттлс» тут же полетел в его, теперь видимые и осязаемые, мусорные крылья. Попался, это он мешал спать Лорин перед Концертом! А больше всего – он не мог стерпеть светлой энергии и чудеснейшего голоса Родного Шамана, певшего «мой бой». Злодея не спасло то, что он много раз летал в полночь по домам даже в невидимых масках. Концерт Loreen в Счастливии, все-таки, прошел: был полный зал, у зрителей на лицах читалась
неподдельная эйфория. А мусорный злодей, не дававший в ту ночь Лорин спать, был справедливо наказан, и после той ночи никто и нём более и не вспоминал.