От мира в келью сердца удаляясь,
пишу. Зачем? И сам не объясню.
И в келье широта родного края
несёт колокола простому дню.
И мне несёт и дарит щедро-щедро
полыни и ромашки бытия.
И говорят со мной святые недра
о том, в чём состоит судьба моя.
А состоит она, уж так выходит
по слову неразгаданных глубин,
заключена в былинном половодье
ковыльных русских ветровых седин.
Судьба моя – в мерцаньи звёзд высоких
над полем, где богатыри лежат.
Она – в берёзовом весеннем соке,
в дымах веков, улыбках наших чад,
в молитвенности зорь, без слов горящей,
в печали покосившихся церквей.
И горше нет, и нет мотива слаще,
наверно, чем напев судьбы моей.
От мира в келью сердца удаляюсь
и обретаю, голову склонив,
и свет, и боль родительского края.
И видит всё ниспосланный мотив.
Он видит, почему, откуда струнность,
чего я сам не в силах объяснить,
и вьют зачем и солнечность, и лунность
суровую и шёлковую нить.