...Вот открыл он окно,
как священнейший том.
Не затем, чтоб проветрить квартиру.
Он открыл его, чтобы наполнился дом
широтой необъятного мира...
Не конкретная польза, не толк и не прок –
не они им владеют исконно.
Полонили его сто путей и дорог
по земле, высотой полонённой.
В нём душа не горит при явленьи купюр,
пламенеет на клич «Аллилуйя!»
А в груди его стук,
точно звонкий аллюр
иноходца, порвавшего сбрую.
Он не сводит на «нет» неизбывного «да»,
и не носит в ушах своих ваты,
и когда у кого-то и где-то беда
откликается сразу набатом.
И, ведя с этой жизнью прямой разговор,
он удобных не ищет словечек.
Но глядят ему в сердце
да прямо в упор
покаянные жаркие свечи.
Удивляюсь ему! Вот он, замер, стоит,
улыбаясь тепло трясогузке.
Почему это так? Видно, солнце слепит
неприщуренный взгляд его русский.
Он блаженно распят на поющей волне,
на пронзительной ноте хорала,
незнакомец, живущий с рожденья во мне
и с рожденья поднявший забрало.
...Вот открыл он окно...