Я деревом объят со всех сторон,
и, кажется, успел с ним породниться,
когда ж наступит время выйти вон,
заслышишь лошадиные копытца!
А крылья же даны златые, чтоб
ты мог стихосложением упиться,
пока же от натуги морщишь лоб,
хоть строчкою пытаясь разродиться
Да, город вдохновенья превращен
тобой самим в томительную Трою,
талант в темницу будней заточен,
но я ворота косности открою!
Пускай душа – язвительный загон,
и пусть ума неуязвима крепость,
когда настанет время выйти вон,
я мигом устраню сию нелепость
Движением наполнят пустыри,
из образов сколоченные крылья,
скорее же глаза свои протри –
внутри меня пегасов эскадрилья!
И вот ты открываешь разум свой,
местечко отведя коню из древа,
и тотчас же под ветреной Луной
твой город атакуют справа-слева!
Из чрева моего (прости-прощай)
выскакивают табуны-идеи,
попутно воспевающие май
и творческую доблесть одиссеи
У каждой мысли будет свой Пегас,
свой чудо-путь, своя и Атлантида,
одна тебя доставит на Парнас,
другая в царство мрачного Аида
Вот конь то по-над пропастью летит –
ты волю дал безудержности плети,
с другим вдвоем по полюшку, пиит,
отправитесь вы прямо на рассвете
Но будничные стены всё ж сильней
живого, изумительного чуда,
и каждый коник в сутолоке дней
забудет напрочь, кто он и откуда
Когда ж златые крылья отпадут,
и сморщатся древесною корою
тела коней, Приам, что царь-уют
самодовольно выпестует Трою
Но приглядись: и город осажден
тревогами да страхами – нелепо,
и держится в седле нестойко он
коня судьбы, ступающего слепо