Петр Люкшин
о могуществе
лет до шести
я рвался в никуда,
в лапландию,
в разбойничью обитель.
лет до шести я строил города,
которых никогда потом не видел.
и засыпал на птичьем чердаке,
как в личном государстве необъятном,
и говорил на странном языке,
не очень человечьем,
но понятном
и до смерти родном
( Господь прости!)...
всесильным
и могущественным летом
все было так...
но опосля шести
я перестал
рассказывать об этом.
Он молился во сне за чужую судьбу, за хрусталик в глазу, за морщинку на лбу, за сгорающий воск с волоском фитиля и за нотинку си и за нотинку ля, за прерывистый вздох, перерыв-передел... Он молился во сне и, пожалуй, храпел...
... тонкой струйкой дрожа, будто плакал в натяг. Как ребенок, оставленный мамкой в гостях. И зеленый ночник чуть мигал на стене, если мошка туда залетала извне. В ледяной тишине - ни друзей, ни врагов. Мягкость снящихся губ, россыпь слов-перстеньков. Слезы лунных камней в катакомбах земных. Он молился во сне.
А под утро затих.
в эту ночь
вхожу по прямой,
по дороге и без дорог.
я всегда вхожу, как домой,
в дом, который построил Бог.
гаснут верхние Соловки,
буря жрет за звездой звезду.
вот сейчас
завяжу шнурки,
выйду из дому
и войду.
Другие статьи в литературном дневнике:
