***
На прополку
Учебники – на полку,
пластинки – в шкаф кладу.
Я вышел на прополку.
Дрожит пырей в саду,
вьюнок боится виться,
попряталась мокрица
средь свёклы под ботвой.
Лишь пышная крапива
отважно рвётся в бой:
– Не перейдёшь межу!
– Крапива, ты красива,
тебя я пощажу!..
.
Весёлое имя Пуш...
сигарета упрямится в рот не лезет
на щеках завяли веснушки
ты не хочешь жить как желе в железе –
поживи как пу в весёлом имени пушкин
пусть вокруг взрываются милые вещи
ты не крикнешь баста просните к чёртовой маме
улизнёшь от господних затрещин
перебежками меж слогами
– навсегда?
.
Из цикла Тобой, одной тобой (2)
За плащом, рдяным и рваным...
Прости, что вновь неясный смысл
пережитОго
к тебе летит, и рдян, и рван,
как лист осенний, –
под ветра свист танцует твист,
смешно, – и снова
мы оказались в толчее
надежд, сомнений.
Быть может, миру и тебе
не тот, кто нужен,
венки сплетает, но тому
не он виною, –
как солнце ходит по воде,
морям ли, лужам,
так сердце каждому дано
и жизнь иная.
Нельзя не плакать и не петь,
не биться в круге,
когда рябиновая пясть
сочится кровью,
когда комедию невзгод
ломают тучи
и вечность длится мой уход
из Града Отча*.
Но ты – безбольный мой огонь,
ты – превращенье
тоски – в надоблачную ткань,
обид – в прощенье,
в беспечный шаг дождя... – прости
же... – в безыскусный
напев... – что вновь тот плащ, тот лист... –
шарманки ль, музы ль...
1990
* Отчий град послушным сменить...
Квинт Гораций Флакк, пер.: Н. Гинцбург
.
***
...И разучившись говорить
на языке
легенд и фарсов, мну в руке
не черновик пророчеств – мякиш
моченой булки. Гесперид
священных рощ он не почтил
происхожденьем, но почти
безвреден – в теж сады пастил-
повидл вкусить
меня
уж не заманишь.
Уж не затянешь
в тот приют,
где
яблокам раздора столь
вольготно зреть, где за постой
возьмут
не совесть,
так
последнюю сорочку; в такт
слезам – воде
стигийской – пусть несут
еще кому-то в ухо
помесь
доносов с исповедью – глух
я
к орфеям тем...
.
Одиночество
«В джинсовое одеты, в голубое»*, –
язвил поэт, сторонник не разбоя,
так принципа: своя джинса милей
бедру и паху; посему напрасно
нам было б восклицать «союз прекрасный!» –
ни муз, ни тихой славы, ни друзей.
Коллеги, второгодники-плейбои*,
поймут его презрение к покрою
ментовских брюк и медицинских роб.
Поэт – один, к чему ему подельник?
Задавленный ночной каретой Дельвиг
замерзнет, кровью пачкая сугроб.
..............
* Строчки из стихотворения Александра Межирова «Прощание с Юшиным».
Другие статьи в литературном дневнике:
