Леша Самолетова

Ветер меняется, дует с севера, веет дымком с углей. Если четыре листка у клевера, значит, вперёд. Смелей. Значит, дорога моя не кончится - плахой ли западнёй. Если я стану первопроходчицей, будет мне кто судьёй? Я разбегаюсь, и поле плавится, просится из-под ног. Это какая-то несуразица. Взгляд свой отводит Бог, чтобы не видеть, куда мы катимся чертовым колесом, ягодкой высохшего физалиса. Каждый здесь невесом, каждый невидим и не востребован, каждый совсем один. Слабости прячем в пальтишке креповом с юности до седин, из поколения в поколение. Я разрываю круг. К чёрту глубокие сожаления. В клевере летнем луг, я разбегаюсь, взлетаю к облаку. Льётся дождём елей, мы не виновны ни в чём, а толку то? Плачется веселей? Ветер меняется. Пахнет осенью. Жмётся к подолу сыть. Небо свинцовое с нежной просинью. Я начинаю жить.

**"

Я сдуваю столетнюю пыль с её стёртых букв. Кнопки чутко под пальцами льют на листы чернила. Я вздыхаю и, старые главы перечеркнув, сочиняю иные стандарты, мечты, мерила. Мне сказали: дай волю фантазии, имярек. Что приходит на ум, то пиши. Никакой цензуры. Есть один лишь закон: наступил двадцать первый век, и ему соответствуют сказочные фигуры. В новых сказках добро не всегда побеждает зло, и, по правде сказать, категории так размыты. Отличишь, у кого здесь геройское ремесло? Сможешь взять на себя роль морального следопыта? Поднимаю опору. Чуть мажет ладонь пигмент. Чистый лист - это шанс. Вероятность запишем дробью - три к шести, что моих персонажей ждёт хэппи-энд. Это Уолтер Дисней мог конец обьяснить любовью. Мне подобный ресурс не доступен. Почти иссяк. В красной книге томится меж беркутом и манулом. Что взамен? Чей теперь логотип нанести на стяг? Кнопки - вот мой курок, а разъём для бумаг - что дуло.

Я печатаю сказки. Не это ли плагиат? Я беру за основу всё то, что писали прежде. Сохраню пару фактов, добавлю чуть-чуть цитат. Сказки - пища для сердца. Скорее же, детки, ешьте. Моя Золушка туфельку скинет в полночный час и чулки, и блестящее платье (сестры наследство). У неё с малолетства на принцев намётан глаз. И, конечно же, цель оправдает любые средства. День расписан у Белль - вымыть кафель да постирать, приготовить обед из трёх блюд, вжать живот поглубже, все пощечины молча стерпеть, в десять лечь в кровать и припудрить с утра все следы недовольства мужа.Питер Пен не желает взрослеть и живёт с отцом. В свои тридцать он всё ещё ищет себя по клубам среди прочих таких от реальности беглецов, а, вернувшись, нотации слушает, стиснув зубы. Королева червей шепчет "головы, ну-ка, с плеч", и на треть сокращается банковской штат конторы. Ей свою бы зарплату хоть как-нибудь да сберечь, не спасать трудовые (чужие!) же договоры. Третий год навестить обещает, да не идёт к своей бабушке Шапочка в дом, что для престарелых. Вместо джиннов - кредиты. Загадывай свой доход. Трубадур в переходе метро поёт а капелла.

Время к полночи, прячу я ворох своих бумаг. Стынет сладкий эрл грэй у окна на большом подносе. Есть один лишь закон, и его не пресечь никак. Так какую из сказок же выберешь ты, курносик?

***
Мой король, я сложила свой меч сорок лун назад. На истоптанном поле алели враги и маки, а теперь эти битвы покой обрели в бумаге и болезненной памяти тех, кто кричал: «Виват!», когда сил оставалось на «выдохнуть да вдохнуть». Эти битвы – скопление чисел – десятки павших, сотни нами поверженных, тысячи экипажей и клинков, поразивших посмертно чужую грудь.

Как и те, что сражались когда-то плечом к плечу, я оставила замок, палаты и громкий титул. Этот сам себя короновавший беспечный идол собирает последние крохи с чужих лачуг, и твердит, что в разрухе виновен ты, мой король. Упивается властью и имя твое порочит. Я спасаюсь в безлюдной таверне, пуская ночи на слепой самотек, запивая абсентом боль.

Мой король, покажись, не скитайся во тьме один. Наше войско пусть немногочисленно, но едино. Мы с тобой не войну проиграли, а поединок. Только лишь поединок, и путь наш исповедим. Горизонт бесконечный, свинцовый и грозовой. Мне казалось, в окне промелькнул твой упрямый профиль. Мы не ждем обещаний и пафосных философий. Поведи нас вперед, и мы с гордостью примем бой.

**"
Я сплету венок из таежных трав, на рассвете вынесу за порог. У судьбы любого нелёгкий нрав, вот бы шелест листьев тебя берёг
от косого взгляда, глухой вражды. Для души пусть будет твоей доспех. От надежды крепкой до ворожбы - Иван-чай, багульник, лесной орех.
Я найду стихи из нежнейших слов, под подушку суну тебе тайком. У дороги тысячи тупиков. Вот бы голос был тебе маяком
там, где меркнет свет, не горит свеча. Пусть укажет к дому кратчайший путь. От тревоги смутной до светлых чар - пару нужных фраз в верный час шепнуть.
Созову я птиц - певунов, стрижей, разрисую в полночь кормушку хной. Не бывает взлётов без виражей. Вот бы крылья выросли за спиной,
чтобы если вниз ты - едва-едва - я тебя поймала (не прекословь!). От земных желаний до волшебства - только нежность, искренность да любовь.

***

Любовь моя, счастье находится в простоте.
Я с арифметической точностью знаю завтра.
И это не клятва, не наш гороскоп, не мантра.
Вскипит звучно чайник, оставленный на плите,
и утренний свет сквозь балконную дверь зальёт
твой профиль, подушку, открытую ленно книгу.
Наш дом состоит из подобных такому мигу
мгновений, которым никем не ведётся счёт.

Любовь моя, дом — это комплекс избитых фраз:
про крепость, про «отдых от фальши», про «там, где сердце».
Романтика - это две щетки, два полотенца.
А фразы — и пусть что избиты, зато про нас.
Мне просто с тобой говорить и легко молчать.
Мне нравится, сжав твою руку, гулять по Ялте
и слышать твой голос в икеевском бодром гвалте,
и вместе с тобой по утрам застилать кровать.

Любовь моя, жизнь — это море: и шторм, и штиль.
Ты знаешь всё сам. Мы иллюзий с тобой не строим.
И я не могу обещать каждый день покоя,
но даже в разлуке в сто тысяч далеких миль,
я буду с тобой. Твоя нежность — моя броня.
Мы вместе сумеем проплыть сквозь любые волны.
Увидим весь мир. Интересный. Цветной. Огромный.
Любовь моя. Друг мой. Мой спутник. Моя семья.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 31.10.2020. А за линией такая тишина...
• 04.10.2020. Леша Самолетова