***

когда-нибудь из орхидеи

когда-нибудь в тени оливы

когда из черно-белых клавиш
когда из голограммы клавишё

когда-нибудь

когда из голограммы клавиш

за час, за миг,

за миг, за час, за ожиданье,

жернов
озноб

когда от сказанного слова
когда от

Когда невинней и царевней
ударит в клавиши озноб,
когда над кронами деревьев
взойдет луны седой жернов,
смелее ветра станут руки
ластить волнистые шелка,
на рее парусной фелюки
поднимут стяг еретика,
в ладони лягут полусводы,
сольются небо и моря,
запахнут так лилово мёдом
цветы хмельного имбиря,
и станет время неуместно,
как обесцененный чертог...
взовьются бабочки и бездна
сожмется в точке между ног

и море станет пахнуть ветром

и станут губы пахнуть морем

и к сводам

и станет ветер пахнуть мёдом

сольются выступы и своды

и станет ветер пахнуть мёдом

сольются выступы и своды

смелее ветра станут руки
ластить волнистые шелка,
на рее парусной фелюки
поднимут стяг еретика,
в ладони лягут полусводы,
сольются небо и моря
запахнут так лилово мёдом
цветов хмельного имбиря,
и станет время неуместно,
и обесценится чертог,
взовьются бабочки и бездна
сожмется в точке между ног

и станет время неуместно,
когда раскроется чертог,
и будут бабочки летать и бездна
сожмется в точку между ног;

Одиссея Максима
Анна Иделевич
Пропульсивная сила вертолета. Лопасти пошли рубить воздух. Раз, два, три… Мы, в белых, плотно обтягивающих лица масках, с длинными, гибкими, шланг носами, как у тапиров. Миндалевидные, темные прорези для глаз. Датчики мерцают ирисами темноте. «Куда, мы летим?» Твое слово «куда» теряло вопросительную силу по мере того, как мы набирали высоту. Ничто не насыщено значимостью, кроме нас с тобой. Одиссея Максима.

Мы видим пещеру. Люди в защитных касках добывают из недр жидкость, бурлящую, словно янтарный, вязкий мед. В очках отражается чужеродная субстанция, выбулькивающая на поверхность. Они пробуют ее на вкус, переговариваясь. Затем, встает солнце. Видим – низкорослые женщины и мужчины в свободных балахонах, под плиссированными зонтами идут по пустыне, меж конусообразных барханов. Бок о бок с ними, словно отельная каста – идут огромные люди. Золотого цвета, круто мышечные гиганты. Они тяжело ступают громадными ступнями, поднимая вверх столпы дыма. Маленькие люди идут в полуденных тенях, преувеличенных ростом золотых гигантов проводников. Узкими стройными смерчами тянулись вверх пески, взвиваясь на расстоянии около трехсот метров друг от друга.

Небо становилось синее... Космический объект. Круг с металлическими поршнями – под давлением газа выстреливает красно-оранжевой краской, цветом коньяка Хеннеси. Струи поданы вперед, капли, пришпоренные у самого лица, и потому резко останавливались и зависали. Вокруг висят камни, как рыхлые куски пористого шоколада.

Изумрудный лес. Извивалась лиственная заметь. Лучи рассеянного света заливали поляну. Сотни разноцветных колибри, трепыхаясь уселись на растущее открытое дерево, и затем одномоментно взлетели. Звучит нежная музыка. Там я хотела быть с тобой. Я упираюсь рукой в поваленный грозой ствол… Нет, падая в пухлую округлость, вроде клумбы. И ты, не минуя ни одного этапа прелюдии, не торопясь, растягивая как можно дольше удовольствие. «Я привлекательная?» «Да». Мускулатура твоей спины напрягается с каждым толчком, а я… меня даже не видно. Я таю. Твой язык проникает в мой рот, сплетается с моим, влажный, теплый. Мои соски, меж прорезей твоих пальцев – спелая земляника. Твое колено между моими. Рука, где захочешь… На этом я кончаю писать, не могу больше.

Горничная с гладко зачесанными
волосами разливает шоколад по темно-синим
чашкам
Марсель

Другие статьи в литературном дневнике:

• 24.03.2019. ***
• 16.03.2019. ***