Исцеление в Оптиной Пустыне

http://proza.ru/2023/10/30/1438
Исцеление в Оптиной Пустыне.

Татьяна Борисовна Смирнова.

Эта история произошла давно с моей хорошей знакомой, а ныне директором нашей воскресной школы. Этот рассказ во Славу Божию, с которым мы, прихожане, делились по ватсапу, она разрешила опубликовать. Читайте и передавайте другим. Пусть это укрепит нас в это нелегкое время вокруг Матери-Церкви.

Исцеление в Оптиной Пустыне

Это случилось в конце 1990-х, более точное время мне назвать сложно за давностью происшедшего. К сожалению, за эти годы моя медицинская карта в регистратуре потерялась, и о подлинности всего нижеизложенного может свидетельствовать только моя православная совесть, документально я свой рассказ подтвердить не могу, поэтому никогда об этих событиях особо не распространялась.

Кроме того, ныне покойный протоиерей Александр Любимов, прихожанкой храма которого я была в то время, не благословлял рассказывать об этих событиях, чтобы не создавать нездорового ажиотажа вокруг паломничества по святым местам, так как тогда в пылу неофитства многие были готовы видеть духоносного наставника в любом первом встречном монахе.

Мне было около 18 лет, когда врачи констатировали у меня запущенный рак матки. Помню, после очередного экзамена я упала в обморок на лестнице института. Диагноз врачей был неутешителен — метастазы не только в области гинекологии, но и в брюшной полости. Оперировать поздно: стенки матки при прикосновении инструментов осыпаются, как труха (со слов врача).

Вызвали маму, ей сказали, что жить мне осталось не более двух недель, и спросили, где она хочет, чтобы я оставалась — в больнице или дома. Мама решила забрать меня домой, чтобы самой за мной ухаживать в последние дни. По-матерински она не могла смириться с происходящим, роптала на Бога, хотела объявить сбор денег на лечение. Я не согласилась, сказала ей, что вокруг нас такие же бедняки, как мы, не стоит выпрашивать у них с трудом заработанные копейки, чтобы продлить агонию, лучше просто принять волю Божию о себе.

Я тогда уже несколько месяцев ходила в церковь и знала, как надо готовиться к смерти. Поэтому я приготовилась: из последних сил съездила в церковь, исповедалась за всю жизнь, как исповедуется человек, когда уже не думает о мнении священника, а смотрит в глаза своей смерти, причастилась, у всех попросила прощения, приехала домой и легла умирать.

Но день шел за днем, а я и не умирала, и не выздоравливала. Много позже я узнала, что мои верующие знакомые ездили к старцу - архимандриту Паисию в Орудьево, и просили молитв обо мне, и старец тогда сказал им, что моя болезнь не к смерти, а к славе Божией. Но когда они приехали и позвонили моей маме, то узнали, что мне по-прежнему плохо, улучшений нет, и не стали ничего говорить - побоялись обнадеживать.

Я лежала больная. Для меня не было ни дня, ни ночи — только периоды терпимой боли сменяли периоды, когда боль так невыносима, что даже кричать сил нет, потому что для крика надо живот напрячь, а он болит так, что напрячь невозможно, вот и стонала часами напролет, сводя с ума домашних. Не могла сама ни ложку ко рту поднести, ни на бок повернуться — так и лежала.

В один из периодов, когда боль была терпимой, я стала думать о том, что умираю совсем молодой и еще ничего не успела толком в жизни сделать, очень мне хотелось бы совершить паломничество к святителю Николаю в Бари и в Оптину пустынь к Оптинским старцам. Я молилась так: «Святитель Николай, к тебе я, конечно, не смогу приехать, уж больно далеко и дорого, а вот к вам, Оптинские святые, отчаянно хочу при жизни попасть, чтобы поклониться до своей смерти, попросить вас, чтобы вы встретили меня после смерти и проводили через мытарства и помолились о прощении моих грехов, хотя, если честно, то мне очень хочется жить, вот только не знаю, возможно ли мое исцеление из-за моих грехов».

Так я молилась им от всего сердца, перечисляя старцев по именам, и даже не упрашивала, а умоляла их и чувствовала, что меня не только слышат, но и невидимо внимательно слушают.

Сразу по окончании моей молитвы раздался телефонный звонок. Звонила моя верующая знакомая Зоя (Зоя Витальевна Курко). Она сказала, что едет автобус с паломниками в Оптину, ее муж накануне дал ей некоторую сумму денег, которой хватит, чтобы взять меня с собой, и ей легло на душу оказать мне такое благодеяние как милостыню во Славу Божию ради ее детей, которым я почти ровесница; что, может быть, там я получу исцеление, и если даже умру, то Оптинская братия из христианского милосердия погребает бедняков за счет монастыря и молится о них.

Я из бедной многодетной семьи, мама растила нас троих одна, вся моя семья в то время была неверующая, и вряд ли кто-нибудь поминал бы меня по-христиански, поэтому я отпросилась у мамы в Оптину, сказав, что это моя последняя воля перед смертью.

Меня положили в автобус на заднее сиденье. В дороге мне было очень плохо, держалась высокая температура, и я часто впадала в забытье. К слову сказать, многие паломники были вовсе не рады такому соседству, высказывали возмущение, что, мягко говоря, неприятно оказаться в одном автобусе с трупом, а если автобус задержат из-за разбирательств с причинами смерти, почему они должны страдать из-за чужих проблем.

Но Зоя Витальевна, со смирением приняв их недовольство, все же уговорила людей потерпеть меня Христа ради, обещав, что если я умру, она сама займется всеми проблемами, связанными с моей смертью, при необходимости задержится и вернется домой своим ходом.

Когда мы подъехали к Оптине, паломники пошли устраиваться в гостиницу. Зоя Витальевна, пообещав вернуться за мной, как только все устроит, ушла с ними. А я, лежа в автобусе, почувствовала от стен монастыря такую мощную исцеляющую силу, что САМА! смогла встать на ноги и выйти из автобуса. Вдруг я услышала голос Зои Витальевны, который меня звал из-за деревьев, и, ропща, почему она не выйдет мне помочь, медленно пошла на зов. Как потом выяснилось, Зоя Витальевна в это время была в гостинице и не могла никуда меня звать.

Идя на ее голос, я вышла к святому источнику в честь Пафнутия Боровского. Удивившись, что Зои нет, по совету бывших там людей я спустилась в купель.
Вода вокруг меня возмутилась, словно закипела, хотя я стояла спокойно, а выйдя из источника, я почувствовала, что мне значительно легче.

Легче стало настолько, что я смогла в этот же день пойти на послушание в прачечную и пару часов до вечерней службы носила тазы, полные мокрого белья, которое развешивала на улице. И это я, которая дома не могла поднять чайную ложку, чтобы до рта ее донести.

После вечерней службы я вышла из монастыря и увидела, что часть людей стоит возле трапезной в ожидании ужина, а часть — идет вслед за монахами, которые пошли вечерним Крестным ходом вокруг монастыря.

Зоя Витальевна сказала:
— Олечка, пойдем с Крестным ходом, помолимся о твоем здоровье и моих детках.
А я так устала и говорю:
— Зой, я, наверное, не пойду.
И Зоя Витальевна пошла одна.

В это время подходит ко мне старенький, немного согбенный монах с палочкой и говорит:
— А я не то что пошел, - побежал бы!
Тут меня от боли и усталости такое раздражение взяло, что я ему говорю дерзко:
— Предлагаете наперегонки?
А он мне по-доброму, спокойно и весело:
— Так ведь я обгоню.
Так сказал, что я рассмеялась, и мое раздражение как рукой сняло. Вздохнула я и подумала: жить мне осталось два понедельника, неужели я в монастырь есть приехала? И с этой мыслью побежала догонять Крестный ход, впрочем, «побежала» — это громко сказано, скорее потрусила пенсионерской рысью. Бегу я, а монах с палочкой бежит ровно на полшага впереди меня, и когда мы догнали Крестный ход, говорит:
— Я же сказал, обгоню, вот и обогнал.
Я уже не рассердилась, а наоборот, заулыбалась и спрашиваю:
— А как вас зовут?
Он отвечает:
— Амвросий.
Я спрашиваю:
— Вас в честь Амвросия Оптинского постригли, да?
Он несколько смутился и отвечает:
— Нет, в честь Амвросия Медиоланского, ты знаешь этого святого?
Я говорю:
— Нет.
Он отвечает:
— Это великий святой, он у самого престола Божия стоит, и самого закоренелого грешника вымолить может, ты молись ему.

Я обещала молиться. За давностью лет я не помню, о чем мы еще говорили, помню только, что, когда мне становилось хуже, он помогал идти, поддерживал меня.
Ближе к концу Крестного хода я совсем скисла и сильно отстала от идущих. Крестный ход ушел, а я все брела под стенами монастыря. Со мной остался только отец Амвросий, который сказал:
— Не ропщи, что люди без тебя ушли, я-то с тобой.

Я сказала, что стараюсь не роптать, а он серьезно ответил:
— Вот и старайся. Мы добрели до трапезной гостиницы, возле которой уже никого не было, и я подумала о том, что мне ужасно хочется есть, но из-за Крестного хода я так опоздала к ужину, что, наверное, меня уже не покормят, а отругают, что у служащих кухни нет возможности с каждым опоздавшим нянчиться.

Отец Амвросий сказал:
— Не унывай, иди к ним. Они меня просили кого-нибудь к ним послать, скажи, что я тебя посылаю, а позже еще паломники из Шамордино будут.

Сказав это, он пошел в сторону тропинки к скиту. А я недовольно подумала, что он мог бы зайти на кухню и сказать, чтобы меня покормили, а то как же люди, которые там работают, поймут, что я от него. Захожу робко в трапезную, а там меня так обрадованно встречают и говорят:
— Слава Богу, а то у нас столько еды осталось, что выкинуть жалко, а много людей не накормишь. Не зря мы батюшку Амвросия просили, чтобы он нам послал припозднившихся паломников. А вы одна?
Я говорю:
— Чуть позже будут паломники из Шамордино.

Это был самый изумительный монастырский ужин в моей жизни. Мне принесли пять кастрюль с разными кашами и поставили передо мной на столе полукругом, и какую бы кашу я не пробовала, у нее был вкус сгущенки (в том возрасте это было мое самое любимое лакомство). Я уже заканчивала ужинать, когда подошли паломники из Шамордино, и очень удивились, что их ждут, чтобы накормить, потому что в паломничество они собрались спонтанно и заранее о своем приезде никого в Оптиной не предупреждали.

Я вышла из трапезной и снова увидела отца Амвросия, который сказал, улыбаясь:
— Ну, как тебе у нас, всем довольна?
Я ответила:
— Слава Богу, люди хорошие и кормят хорошо.
Он ответил:
— Да, люди хорошие и работают хорошо, все по совести делают. Одно только плохо: ропщут, что много времени послушание занимает и в храме они мало бывают. Они думают, что мы их слышим, только когда они к нам в храм приходят. А ведь мы все знаем о каждом, и ни одного человека, потрудившегося в нашем монастыре, не оставим своими молитвами, не только пока он здесь, но и во все дни жизни его.
На этом мы попрощались, и я ушла спать.

На следующий день после всенощной, выйдя из монастыря, я увидела, как снова идет Крестный ход, а отец Амвросий стоит сбоку от него, опираясь на палочку, и внимательно на меня смотрит. Я, уже ничего не говоря, вздохнула и пошла с Крестным ходом, отец Амвросий пошел рядом. Когда обошли половину монастыря, он спросил у меня, как я себя чувствую, и, узнав, что относительно хорошо, ушел в ворота монастыря (те, которые с другой стороны обители).

На третий день я вышла из гостиницы, чтобы идти на вечернюю службу, и увидела, что навстречу мне идет отец Амвросий с палочкой. Подойдя, он спросил, как я себя чувствую, и сказал:
— Не обижайся, что я тебя вчера оставил. У нас в обители иеромонах Михаил умирает. Ты знаешь, хороший монах, и обитель у Господа для него давно готова, но вот перед смертью очень на него демоны навалились, и он из-за этого в сильное уныние впадает и все меня на помощь зовет. Вот я с ним вчера и сидел, утешал, напоминал, как много милости Божией в его жизни было. Я к нему иду проведать, как он, а ты сейчас на службу пойдешь, первому священнику, которого в воротах монастыря увидишь, скажи, чтобы он не уезжал, а остался отпеть иеромонаха Михаила. Только запомни: обязательно первому же священнику, которого в воротах увидишь.
Я обещала.

Подхожу к монастырским воротам и вижу: спешит навстречу священник с множеством дорожных коробок в руках и на ходу объясняет женщине, идущей сзади (как потом выяснилось, своей жене), что отец настоятель в телефонном разговоре был очень недоволен его задержкой из отпуска, поэтому они должны поторопиться.
Услышав их разговор, я смутилась и подумала, что лучше для отпевания поискать другого священника. Но затем вспомнила, что напутствовать умирающего очень важно, и окликнула батюшку. Батюшка, не замедляя хода, весело крикнул:
— Извините, благословить не могу.
Я ответила:
— Не надо меня благословлять, вас просят остаться отпеть иеромонаха Михаила.
От неожиданности батюшка на ходу выронил почти все коробки.

Выяснилось, что этот батюшка служит в Ярославской епархии, они с иеромонахом Михаилом близкие друзья, и батюшка приехал в отпуск навестить друга. Так как отец Михаил был при смерти, батюшка задержался с возвращением из отпуска к большому неудовольствию отца настоятеля того храма, где он служит. И вот сегодня утром отцу Михаилу стало гораздо лучше, и батюшка с матушкой простились с ним и решили уехать.

Расспросив меня и узнав, что я совершенно не знаю отца Михаила, никогда его не видела и не знаю никого из его окружения, батюшка совершенно растерялся и не знал, что и думать. Его матушка сердито требовала не обращать на меня внимания и уехать. В это время подбежал монастырский послушник, который воскликнул:
— Батюшка, Слава Богу, вас задержали. Отец Михаил только что умер, и отец Венедикт меня за вами послал, чтобы вы остались его отпеть, вы же друзья были. Мы боялись, что не успеем, и вы уедете, отец Венедикт велел молиться батюшке Амвросию, и вот милостью Божией успели.

По окончании вечерней службы ярославский батюшка разыскал меня в храме, расспросил, как звали того монаха, который велел его задержать в воротах. Выслушав внимательно рассказ о нашем разговоре с отцом Амвросием об иеромонахе Михаиле, он был очень растроган и со слезами на глазах все повторял своей матушке:
— Как близко небо, ты понимаешь, как близко небо!

В отличие от меня, этот батюшка быстро догадался, что происходит. Я же ни о чем не догадывалась, мне казалось, вокруг меня – самая обычная монастырская жизнь и не более того.

После службы я пошла с Крестным ходом. Пока шли, подошел отец Амвросий и сказал:
— Молодец, что послушалась. За послушание приходи завтра ко мне в гости. Я вон там живу, — и он махнул рукой в сторону скита.
— Могу завтра прийти, а могу и послезавтра, — ответила я, — мы еще два дня в монастыре будем.
— В монастыре все надо за послушание делать. Сказал, завтра — значит, завтра. Придешь? — спросил батюшка.
— Приду, — сказала я.

На следующий (четвертый) день я пошла к скиту. Привратник, узнав, что я в гости к монаху Амвросию, который меня пригласил, ответил, что сейчас в скиту нет монахов, постриженных с таким именем. И даже если бы были, то все равно он бы меня не пустил, потому что женщинам запрещено входить в скит.
Я подумала:
— Вот тебе и раз, приходи кума, когда дома нема…

Видя, как я огорчилась, он вежливо сказал, что в скитской стене есть крыльцо, на котором при жизни старец Амвросий принимал посетителей-мирян, я у этого крыльца могу помолиться, и Господь по вере непременно даст мне просимое. Это гораздо лучше, чем ходить и монахов досужими разговорами от молитвы отвлекать. Я поблагодарила за совет и пошла к крыльцу.

У крыльца я стала молиться, каяться в своих грехах. От осознания скорого отъезда ко мне вернулся весь ужас предстоящей смерти. Я рыдала навзрыд, мысленно умоляя святого Амвросия умолить Бога о прощении моих грехов и встретить меня после смерти, проводить через мытарства, а еще лучше умолить Бога, чтобы дал мне еще время жизни на покаяние.

Не знаю, как долго я рыдала и каялась, я даже не заметила, как ко мне подошел Оптинский старец схиигумен Илий, который благословил меня. И сказал молодому монаху, бывшему с ним:
— Брат, проводи матушку к отцу Амвросию, он ее видеть желает. А если отец настоятель тебя спросит, зачем ты ее туда привел, скажи, я благословил.
Брат (кажется, его звали Антоний, но спустя столько лет я могу перепутать) повел меня, по дороге говоря:
— Вы только, пожалуйста, побыстрее, акафистов там не читайте, минут пять помолитесь и выходите.
Я сказала:
— Значит, все-таки есть у вас в обители монах Амвросий, а то он меня вчера в гости позвал, я пришла, а мне тут говорят, будто у них нет никого с таким именем.

Сопровождающий меня монах остановился, внимательно на меня посмотрел, потом с расстановкой сказал:
— Мы сейчас идем в келью святого Амвросия Оптинского, в которой он жил при жизни. Отец Илий благословил вас туда ненадолго отвести.
Я растерялась и сказала:
— Извините, я не поняла.

Мы зашли в келью. На стене кельи висела картина. На картине был изображен полулежащий на кровати старенький, немного согбенный монах с палочкой…

И я не знаю, какими словами описать вам тот шок, который я испытала, поняв, что с именно с этим монахом, умершим в середине 19-го столетия и известным миру под именем святого Амвросия Оптинского, я три дня ходила вокруг монастыря с Крестным ходом, и он все это время поддерживал меня и заботился обо мне, как родной.

Совершенно растерявшись, я подошла к этой картине, сложила руки под благословение и, прижавшись к ней лбом, сказала, вложив в свои слова все мое чувство глубокой благодарности:
— Батюшка, благословите.
И от картины на мою голову легла живая рука и раздался такой знакомый радостный голос:
— Бог благословит!
И от этой руки изошла такая благодатная исцеляющая сила, что я моментально почувствовала себя совершенно здоровой и исполненной такой благодатной радости, что словами не передать. В священном писании написано: «Исцелив же, пошел он, скача и хваля Господа» (Деян.3:8). У меня было такое же состояние, когда я выходила из кельи отца Амвросия, побывав у него в гостях.

Сопровождающий монах, выводя меня из кельи, спросил:
— А правда, что вам явился батюшка Амвросий, мне отец Илий сказал, что это так.
Я сказала:
— Правда, я сама только сейчас это поняла.
Тогда он признался:
— Вы знаете, я из-за этого даже немного пороптал. Я так люблю Оптинских старцев, монахом стал, но, как ни молюсь, никого из них не видел, а тут простая мирянка и увидела. Скажите, может, у вас какие-нибудь особые добродетели есть?

Я ответила, что никаких особых добродетелей у меня нет, я недавно стала в церковь ходить. И предложила ему спросить про это недоумение у отца Илия.
Монах сказал, что пока я была в келье, он уже спросил, и отец Илий ответил, что «Закланные тельцы нужны блудным детям, а не тем что всегда в родительском доме». Я тогда не очень поняла эту фразу, но решила, что отец Илий несомненно знает, что говорит.

Мы расстались, монах ушел по своим делам. А я была под таким сильным впечатлением, что даже не могла сразу идти обратно в монастырь, а бродила вокруг, воспевая все хвалебные молитвы, какие только знала, и в прямом смысле слова скача от радости, — такое ликование было на душе, просто невыразимое.

Когда я пришла, наконец, в монастырскую гостиницу, руководитель нашей поездки сообщила, что из-за большого наплыва паломников в обитель нас просили уехать на следующий день прямо с утра. И рано утром мы уехали. Не зря отец Амвросий сказал: «Завтра — значит, завтра. В монастыре все по послушанию надо делать». Не проявила бы послушание и не попала бы в гости к отцу Амвросию и уехала бы больная, до конца не исцеленная, и кто знает, чем бы дальше дело кончилось.

На следующий день после приезда я вышла на работу (учась на вечернем отделении МИРЭА, я тогда работала младшим воспитателем в детском доме), и мне сказали, что все сотрудники проходят медосмотр, который я тоже должна пройти.

Пожилая врач-гинеколог осмотрела меня, потом посмотрела в мою карту, потом, помолчав, сказала:
— Так можно исцелиться только в Церкви, ткани чистые и здоровые, как у ребенка.
Я сказала:
— Вы, наверно, не верите, что такое возможно?
Она ответила:
— Это молодые врачи не верят, они еще неопытные, мало видели, мало знают. Я старый врач, и многое видела. Я верю.

Вот такая моя история, и я, и вся моя семья являются свидетелями того, что, когда мне было около 18 лет, я умирала от страшной болезни, в сильных мучениях, самым настоящим образом, но милостью Божией и помощью святого Амвросия Оптинского я жива и здорова от онкологии (что в очередной раз подтвердили анализы), хотя прошло уже много лет.

Я теперь твердо знаю: все, о чем говорит Православная Церковь, — Правда и Истина, что святые живы и знают всё о каждом человеке, заботятся о нем, как родные люди.

С глубокой благодарностью к Оптинской обители,
прихожанка Иоанно-Предтеченского храма Ольга А.

© Copyright: Татьяна Борисовна Смирнова, 2023
Свидетельство о публикации №223103001438

Другие статьи в литературном дневнике:

• 28.11.2023. Исцеление в Оптиной Пустыне